лась из лагеря, папа встретил её с автобуса, завезли вещи домой, съели по дошираку и сразу поехали на дачу, где их ждала мама. Папа был в плохом настроении, даже как-то нервничал, про лагерь слушать не хотел. Ну Катя и не стала рассказывать. На вокзале купила на свои карманные деньги тонкий девчачий журнальчик в дорогу и бутылку воды. До дачи – часа два.
Сначала повезло: только пришли на вокзал, через минуту отправление. И даже сели оба и рядом. Когда подъезжали к Икше, всё вдруг всё покатилось кувырком. В дверях показались контролёры и отец вскочил:
– Сейчас на остановке перебежим в тот вагон, который уже проверили.-
Испуганная Катя поспешила за ним. Встали в тамбуре, ожидая замедления поезда. Двое мужчин в форменных голубых рубашках методично двигались от пассажира к пассажиру, не пропуская ни одного.
– Пап, а почему мы просто билеты не купили? – неловко спросила Катя.
Как только двери открылись, отец схватил Катю за руку и потащил по платформе. У следующего вагона толпились пассажиры, пришлось пробежать дальше. “Осторожно, двери закрываются!” – недовольно пробормотал машинист. Отец уже упёрся рукой в ближайшую дверь, чтобы задержать её движение, и занёс одну ногу на порог тамбура, но вдруг громко матернулся и шагнул назад. В тамбуре стояла ещё одна бригада контролёров. “Следующая станция – Яхрома. Морозки, Турист без остановок”. Двери электрички захлопнулись.
С мамой Катя никогда не попадала в такие ситуации, но видела, как на глазах у всего вагона контролеры выводили безбилетников, требовали заплатить штраф, пугали полицией. Это было ужасное зрелище, и Катя очень боялась когда-либо оказаться на месте тех пассажиров. Тяжело дыша от бега и волнения, она попытались считать настроение отца. Он был ужасно бледен и пот градом катился по его лицу.
– Чёрт, до следующей электрички час, – сказал папа, обреченно посмотрев на расписание, и снова матернулся. Катя удивилась, что он позволяет себе такое при ней, но приняла это за доверие и отношение «как ко взрослой».
На платформе “Икша” было пустынно. Каждые десять минут отец закуривал сигарету, и Катя краем глаза замечала его трясущиеся руки. Докуривая, он вставал со скамейки, доходил до расписания, доставал из напоясной сумки телефон, смотрел на экран, убирал телефон обратно, что-то искал в сумке, застёгивал её и снова садился рядом с Катей.
Ещё сорок минут. Ещё тридцать минут. Ещё двадцать. Наконец, вздохнул, как будто принял какое-то решение.
– Слушай, Кать, дай-ка мне водички. И оторви несколько страниц из твоего журнала.
– Да я же его только купила, пап. Новый номер, я вон только до десятой страницы долистала.
– Ну вот и вырви первые десять листов. Давай, побыстрее, мне отойти надо. -
Катя испуганно протянула весь журнал и воду. Отец схватил и быстро пошёл к концу платформы. Спускаясь по лестнице, столкнулся со старушкой, ругнулся, свернул в заросли высокой придорожной травы и скоро исчез из вида.
Сначала Кате стало смешно: “приспичит же…”, потом неловко – от того, что она застала отца в такой ситуации. Но когда он не вернулся через десять минут, Кате стало страшно. В голове что-то неприятно пульсировало. Может, ему стало плохо, и он потерял сознание? Вон какой бледный был. Должна ли она идти его искать? А вдруг он не успеет вернуться к электричке? А вдруг не вернётся совсем? Каждую минуту девочка оглядывалась. Дикие заросли, в которых скрылся отец, переходили в кусты, за кустами виднелся забор, за забором стояли технические постройки, за ними лежал канал имени Москвы. По каналу шла ржавая баржа.
Вдалеке присвистнула электричка, и Катя испуганно вскочила, кинулась к лестнице, но наконец, увидела отца, медленно идущего к платформе. Напоясная сумка расстёгнута, но журнал в руке, слава богу.
– Пап, ну чего так долго? – чуть не плакала Катя.– Давай быстрее.
В этой электричке найти два свободных места было уже труднее, но они сели друг напротив друга. Катя ждала объяснений или извинений, но, подняв на отца глаза, полные слёз, заметила, что с ним что-то не то.
– Ну ты чего, малыш? – невнятно сказал он, посмотрел незнакомыми прозрачными глазами почти без зрачков и протянул изорванный журнал. Потом поднял руку к лицу, закрыл глаза, немного раскрыл рот и замер. Катя не понимала, что ей делать, и замерла тоже. Вагон качнулся, отец как будто пришёл в себя, почесал щеку и посмотрел непонимающими глазами вокруг. – Разбуди когда доедем.
Кате показалось, что все вокруг в этот момент заметили и странное поведение отца, и её испуг. Она была готова провалиться сквозь землю от стыда, поэтому вжала голову в плечи, раскрыла журнал, уставилась на обрывок чьей-то счастливой семьи и заплакала.
От “Икши” ехали ещё час, ну хоть контролеров в этом составе не было. Отец дремал с нелепым выражением лица. Когда следующей остановкой объявили “95-ый километр”, в
