не видел, а так, рассказывали. После этого нам отцы-командиры запретили из бункеров выходить, мы раньше с той стороны, – кивнул он в сторону двери, ведущей на пути метрополитена, – территорию патрулировали. Потом перестали, – закончил Димка.
– Так у вас бункеров много? Не только этот? – не смог удержаться я от вопроса.
– Не только этот, – по тону бойца я понял, что вопросов на эту тему более задавать не нужно…
Он ошибся, ждали мы не более двадцати минут, после чего за мной пришли два офицера и трое солдат. Они расписались в журнале, который Дмитрий достал из ящика стола и увели меня через другую дверь, предварительно надев мне на голову мешок из плотной ткани. Меня не били, мне не угрожали. Я шел с «закрытыми глазами», двое солдат по бокам аккуратно вели меня, направляя и поддерживая за локти. Шагов через сто, нас ждала машина с работающим двигателем. Судя по высоте кузова, это был армейский уазик, хотя, возможно это было что-то совсем другое. Далее я сидел в кабине автомобиля, два солдата плотно прижимались ко мне плечами с обоих сторон. Езда на автомобиле продолжалась с четверть часа. Солдаты сидели по обе стороны от меня и тесно прижимались ко мне плечами, поездка происходила в полнейшем молчании. Не работала магнитола, молчал водитель, молчал конвой. Было слышно лишь шуршание шин по асфальту, да редкие автомобили, проезжающие мимо нас. Я почувствовал, как наш автомобиль два раза пересек трамвайные пути.
Потом мы остановились, дверь машины открылась, солдаты аккуратно вывели меня наружу и повели в какое-то здание. Иногда меня останавливали, придерживая сзади, передо мной открывали двери, потом меня вели дальше. Закончилось все в тесной комнате с длинным металлическим столом. Под потолком висела лампа без абажура, на маленьких оконцах торчали решетки. Солдаты сняли колпак с моей головы и молча вышли, закрыв за собой дверь.
Я сидел в тишине и думал о Славке. Пошарив по карманам, я обнаружил, что сигареты и зажигалка остались на месте, из кармана пропало только мое служебное удостоверение, по которому я проходил в метро, причем, пропало так, что я, даже, не заметил в какой момент это случилось. На дальнем конце стола виднелась пепельница. Я не стал тянуться за ней, а аккуратно стряхивал пепел на край стола.
Я сидел и курил в полнейшей тишине, размышляя что случилось со Славиком и жив ли он сейчас. Я не знал, что за чертовщина была в том тоннеле, но не мог забыть вида пустых сапог, носы которых сами собой повернулись в сторону моего друга. Машинально пригладив волосы на голове, я ощутил сильное жжение в правой руке, посмотрев на нее увидел, что кожа на ладони содрана до мяса. Я вспомнил в какой момент это случилось, – когда я, почти, добежал до деревянных щитов, ограждающих вход в тоннель. Возможно это было Борик, который каким-то чудом ухитрился вывернуться и сбежать, во всяком случае, я очень на это надеялся.
Через время, счет которому я потерял, в комнату вошел мужчина в обычной милицейской форме. Он молча пододвинул ко мне пепельницу, осмотрел мою окровавленную ладонь и вышел.
