какую-нибудь Ляповку Базарного уезда. А что? Снег точно такой же, а покою неизмеримо больше.
Я устроила себе отдых, отпуск и каникулы сразу. Москва – Мюнхен, Мюнхен – Гармиш, лыжи, тренажеры, массажи. Культурная жизнь и специфический загар. Ну-ну.
Аэропорт в Риеме – это почти как Шереметьево-2, только иностранцев больше. Наших тоже хватает. Причем определяешь их вовсе не по мату; это второй показатель. Первый – почему-то стандартно обвислые задницы. Хоть в какой костюм одень нашего Ваню, а как сзади посмотришь – нет, это не милорд. Это – свои! Можно и не прислушиваться.
Стоял немецкий декабрь, температура зашкаливала до предела – зима вышла суровой: целых плюс два градуса.
В своем сиреневом брючном костюмчике и в очень милой беретке-таблетке я изнывала от жары, ожидалось-то что-нибудь пожестче. Но есть в этом и свои плюсы – так же тепло, как и я, здесь одевались все местные жители.
Я здорово вписалась в ландшафт. В гостинице «Мариен-отель» – не «Хилтон», разумеется, но прилично – я заблаговременно заказала себе номер с ванной. Пару дней на лирику в старом городе надо было отвести – всякие там ратуши, кирхи и брусчатые мостовые, а все оставшееся время – на горы и озера.
Я не отношусь к числу тех российских граждан, весь запас немецких слов которых состоит из «хенде хох, Гитлер капут, шнапс, Штирлиц». Ни фига! Целый месяц я готовилась, мусолила разговорник, плюс еще солидный груз английского языка, да еще язык жестов, которым я владею – дай бог каждому, так что объясниться смогу с любым бюргером.
О, майн либер Августин!
Аллес ин Орднунг! В смысле – все в порядке!
Оставив в отеле чемодан и попудрив носик, я пошла гулять. Сумочка на плече, в ней – все, что нужно. Костюм менять не стала, лишь надела под него что полегче, он и так шерстяной – не замерзну.
Мне всегда нравились прогулки по незнакомому городу, а тут – незнакомости глобальные. Кстати, в центре Мюнхена есть «Английский сад», по крайней мере, я так перевела название «Энглишер Гартен». Я попала туда уже под вечер, после дегустации каких-то колбасок с капустным гарниром. Пиво я выбирала, отсчитывая сначала слева-направо, а потом – справа-налево. На вкус оно, между прочим, разное. Особенно вначале.
Прямо в «Энглишер Гартен» – музей живописи. Я решила заглянуть туда завтра, если время будет, а сейчас гуляла и соображала, как бы мне поумнее доехать до Нойхаузена, в свой отель.
Я остановилась на дорожке, посыпанной розоватым щебнем, и щелкнула зажигалкой. Только успела подумать, что все прекрасно, чудно и здорово, как кто-то ударил меня сзади в левое плечо.
Парень среднего роста в спортивном костюме вырвал мою сумочку и помчался по дорожке прямо в сумрак. Блин! А ведь еще в Москве я твердо решила, что буду бросать окурки только в урны! Ну да это не окурок.
Отшвырнув сигарету, я бросилась за ним. Дорожка широкая – метров пять, наверное. Он сначала бежал по прямой, а потом начал метаться в стороны. Вот тут-то он и ошибся. Колбаски с пивом ну никак не хотели войти в нужную фазу бултыхания. Если бы этот вороватый немчик не стал петлять, пришлось бы мне тяжко.
Зацепив какого-то дядьку, парень толкнул его на меня, я отскочила, но папаша, расставив руки, завопил: «О-о-о!» – и, стараясь удержать равновесие, схватил меня за брюки. Что-то затрещало.
Я закрутилась на месте – не отпускал, зараза.
– Марш хераус, ди швайне! – проорала я и очень четко приложилась каблуком к его ступне.
Проорав новое «О-о-о!», но уже в другой тональности, дядька отпустил меня и занялся собою. Я рванула вперед. А парень уже почти терялся вдали – темнело быстро.
Пришлось поднажать. Расстояние сокращалось – у него явно не хватало дыхания.
«Догоню, такое „О-о-о!“ устрою – всю жизнь будешь вздрагивать при виде женских сумочек, засранец», – злобно подумала я и, сделав последний рывок, схватила его за воротник и правой ногой провела подсечку. Пока он взлетал, я успела схватить сумочку и отскочила в сторону. Парень упал как мешок, схватился за локоть и простонал:
– Ой, бля!
Самое смешное, что я не удивилась отсутствию языкового барьера, а обрадовалась. Восстановила дыхание и очень четко объяснила ему, на кого он похож и как ему повезло, что первый порыв мой пришелся не на него, а на немногословного баварца, который еще наверняка укачивает свою ногу и не понимает, какого черта сегодня ему понадобилось переться в «Энглишер Гартен».
Пока я говорила, парень смотрел на меня снизу как на привидение, вытаращив глаза и полуоткрыв рот. Я даже два раза проверила беретку и провела рукой по себе сверху-вниз – вроде все на месте.
– Чего уставился, бублик? – спросила я и вдруг сообразила: – Ты русский?
Он,
