align="center">«В ясный день пробужденья природы…»
В ясный день пробужденья природы,
Когда солнце теплом поцелуя
Взбудоражит весенние воды
И они разольются, ликуя,
И с утра будет даль бирюзовой,
И со снегом исчезнет дремота,
И оденутся зеленью новой
И леса, и луга, и болота, —
Сердце молвит мне тихо: «Воскресни,
И без всякого предубежденья
В легких строфах лирической песни
Прославляй красоту возрожденья!..»
«Как ласково небо закатное…»
Как ласково небо закатное
Весеннего вечера;
Дыханье берез ароматное
Проносится в воздухе.
Ни звука, ни вздоха над нивами,
Как будто все вымерло;
Дорога уходит извивами
К румяному западу.
И вместе с природою сонною
Мечтами овеянный,
Иду я межою зеленою
В вечернем безмолвии.
И мне вспоминается нежная
Любовь моя первая,
А на сердце грусть неизбежная
И тихая ласковость…
«Безотрадной осенней порою…»
Безотрадной осенней порою,
Когда плакал сентябрь листопадом,
Улыбнулося небо зарею
Над смертельно-простуженным садом.
И от этой улыбки участья
Оживившись, в согласии дружном
Листья лип для минутного счастья
Загорелись румянцем недужным.
И почуяв, что век его прожит,
Сад окутанный дремою зыбкой
Упивался, последней быть может,
Заревой золотистой улыбкой.
Письмо из лазарета («Дорогие мои, извините…»)
Дорогие мои, извините,
Что давно не писал вам, тревожить
Не хотел без причины, поймите,
Вот, все думал, поправлюсь, быть может.
Я был ранен, сказали – опасно,
И лежу шесть недель в лазарете;
Но теперь уж надежда напрасна,
Не жилец я, как видно на свете.
Помню, были ненастье и холод,
Мы весь день просидели в бараке,
И под вечер, во время атаки
Я ударом штыка был проколот.
Но сейчас, умирая, поверьте,
Я душой совершенно спокоен,
Я был родине верен до смерти
И сражался как доблестный воин.
Обо мне, я молю, не грустите,
Ведь и так у вас горя довольно…
Ослабела рука… сердцу больно…
Дорогие… прощайте… простите…
На поле боя («Туман окутал поле боя…»)
Туман окутал поле боя,
Ночь прилегла на грудь земли,
И звезды – вестники
