продолжал стрелять. Дергающееся тело полетело по дуге, окутанное темным облаком крови. Оно упало, содрогаясь, вминаясь в землю. Над ним взлетало красное. Словно кто-то долбил отбойным молотком в ящик с помидорами.
«Псих» продолжал колошматить труп свинцом. Пригоршня взялся за торчащий между ребер крюк, сцепил зубы и вытащил из себя железо. Нижняя челюсть задрожала от боли, слезы выступили сами собой. Не очень глубокая рана – но болит адски! Потекла густая, темная кровь, быстро пропитывая рубаху с курткой. Бросив крюк, Пригоршня стащил с себя оружие, положил на ограждение и начал снимать куртку.
Когда, осторожно обмотав ею торс, уже завязывал узлом рукава, пулемет смолк. В механизме, спрятанном в каменной ограде под турелью, что-то еще провернулось, проскрипело, ствол приподнялся, и «псих» замер. Тело зомбачки лежало посреди большой темной кляксы.
– Пригоршня! Что там? Что у тебя происходит?!
– Спокойно, Химик, – откликнулся он сипло, вешая силовик и автомат за спину так, чтоб ремни крест-накрест сошлись на груди. Медленно, неглубоко вдохнул. Рана откликнулась сильной болью, и выдыхал Пригоршня еще медленнее. – Зомбачка спрыгнула с крыши. Женщина. Ты не говорил, что у вас в клетках сидели бабы.
– Одна была.
– Точно – была. Теперь ее нет.
– Так что с ней?
– Остывает внизу.
– Но почему пулемет заработал? Я почти оглох.
– А уж я-то… – Пригоршня двумя руками ухватился за ограждение. – Швырнул ее с галереи, «псих» и включился. Получается, остался один зомбарь?
– Да, вожак.
– Какой еще… Ни про каких вожаков ты не говорил, – он произносил слова негромко и вообще очень старался соблюдать предельное спокойствие, потому что как только повышал голос – в боку отчаянно болело.
– У них, как в стаях приматов, бывают вожаки, которых слушаются остальные. Это обычно те, у кого в неокортексе еще что-то теплится, выброс не до конца его сжег. Теплится совсем немного, но все же.
– То есть, они умнее? Эта тоже не дура, кстати. У нее был крюк…
– Так и обезьяны пользуются всякими палками. А вожаки – да, обычно хитрее других. Коварнее.
– И эта сучка бешеная своим крюком засадила мне между ребер. Но я спокоен. Я абсолютно спокоен!
– Что? Крюком ударила? Только этого не хватало! Серьезная дыра?
– Ну, так… – Пригоршня покосился вниз. – Не очень-то приятная.
– Да что ж такое! – возмутился Химик. – Будто все против нас! Континуум повернулся к нам задницей!
– Чего?
– Я говорю… Так! Послушай меня, послушай внимательно!
– Я слушаю, слушаю. Чего ты разволновался?
– Я сейчас в лаборатории наладил работу одного прибора, и он мне тут показывает что-то необычное.
