я в первом же придорожном кафе купила все необходимое для плотного ужина. Тем более что ела в последний раз, угощая своих хипповых пасса – жиров.
Я снова села в машину и, проехав еще пару километров, свернула на первую же проселочную дорогу и скоро нашла идеальное место для ночлега – на берегу живописной речки в километре от шоссе.
Умяв несколько булок с сосисками и запив их теплой минералкой, я откинулась на спинку сиденья и расстегнула пуговицу на джинсах.
Теперь мне предстояло осмыслить мою первую встречу, сделать выводы и скорректировать в соответствии с ними свои дальнейшие действия.
Все было не так просто, как мне казалось еще сегодня утром. И неизвестно, какие сюрпризы готовили мне мои невидимые противники.
Прокрутив на начало пленку на магнитофоне, я собралась прослушать запись нашей несостоявшейся беседы и нажала на кнопку воспроизведения.
То, что последовало за этим, привело меня в не меньшее изумление, чем внезапная метаморфоза Ильи Степановича.
Никаких следов разговора на ней не было! Вначале мне показалось, что пленка была совершенно чистой, но, прибавив громкости, я убедилась, что на ней появился странный перестук в ритме идиотской считалочки. С выводящей из себя монотонностью он звучал каждый раз, как только я, перемотав несколько десятков метров, пыталась обнаружить на пленке что-то иное.
При этом я была совершенно уверена, что ничего подобного на пленке до этого не было. Меня хорошо учили, и прежде чем воспользоваться пленкой при выполнении задания, я всегда проверяю ее самым тщательным образом.
«Откуда взялся этот странный стук? – ломала я голову. – И куда девалась сделанная мною запись?»
В исправности своей аппаратуры я не сомневалась, но на всякий случай тут же произнесла несколько фраз – они записались безукоризненно. Значит, дело было не в пленке и не в аппаратуре.
Отсюда следовал единственный вывод: обладатели страшного оружия – а никак иначе я теперь не могла воспринимать всю эту психотронику – имеют возможность не только контролировать поведение своих жертв, но и воздействовать на электронную аппаратуру. О чем я до сегодняшнего дня не подозревала. Интересно, знает ли об этом Гром?
Стук оказался привязчивым, и даже после того, как я выключила магнитофон, он продолжал назойливо звучать у меня в голове, и мне это совершенно не нравилось.
Я поймала себя на том, что начинаю подбирать соответствующие этому ритму слова. Лишенные всякого смысла, они были полным бредом:
– Жил-был-человек-скушал-сорок-чебурек…
Мне показалось, что какой-то ехидный тоненький голос в моей голове подсказывает мне эти слова, и я с трудом отделалась от этого ощущения. Эта считалочка, бесконечно повторяясь, казалось, подчиняла своему ритму все мое существо, заставляя отстукивать его ладонью и лишая способности размышлять.
– Чертовщина какая-то, – проговорила я вслух и, чтобы переключиться на что-то другое, поставила на магнитофон первую
