происшествия так и останется нераскрытым, пока злодей не явится с повинной.
– Одна маленькая проблемка, – добавил Сол, явно недовольный своими успехами. – Тело было найдено в час десять минут ночи. Медэксперт прибыл в час сорок две. Он наскоро определил, что Мур мертв уже около двух часов, и отчет о вскрытии более-менее согласуется с этим заключением. Значит, у нас три варианта. Первый: Мур провалялся на улице с полуночи до десяти минут второго, никем не замеченный. Второй: эксперты ошиблись, и Мур погиб позднее названного ими часа. Третий: тело Мура какое-то время находилось в другом, неустановленном месте. Я упомянул все три варианта в участке, но копы отказываются видеть здесь проблему, даже мелкую. Их вполне устраивают первый и второй варианты, а также любая их комбинация. Более того, они всерьез уверяют, что с наступлением полуночи Тридцать девятая улица вполне могла до такой степени обезлюдеть. – Сол развел руками. – Можете оплатить мои расходы и про все забыть.
– Чушь, – отрезал Вульф. – Тебе платит наш клиент, а не я. Глаза тигра сами не светятся, Сол, они лишь отражают свет. Ты весь день провел впотьмах… Возвращайся завтра: к утру у меня могут возникнуть кое-какие мысли.
Сол удалился.
Я зевнул. Вернее, открыл было рот, но зевать передумал. Вино неизменно нагоняет на меня сонливость, но так же верно и то, что последствия серии ударов, нанесенных в челюсть и по бокам шеи, способны удержать от зевков. Я крутанулся на кресле, не озаботившись опереться о стол. Как минимум сорок мускулов в моем теле беззвучно взвыли в ответ на эту оплошность, и, поскольку Гарри успел нас покинуть, я предпочел не сдерживать громкого стона.
– Пожалуй, пойду на боковую, – решил я.
– Не спеши, – возразил Вульф. – Всего только половина десятого. Утром тебе на службу, а я еще не слышал доклада. – Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза. – Начинай.
Три часа спустя, в половине второго ночи, мы сидели всё там же и я все еще докладывал. Никогда не встречал в Вульфе такой дотошности: он требовал описать каждую деталь и вспомнить все до последнего брошенного кем-то словечка. Мое лицо затвердело как доска, все пониже лица отчаянно болело (особенно левая сторона), но я не собирался позволить боссу насладиться новым стоном и терпел молча. Казалось, я рассказал ему все, что мог знать, но Вульф подкидывал новые вопросы. Когда уже нельзя было продолжать в том же темпе, не сделав ясным как божий день, что он просто хочет увидеть, как я рухну на ковер у его ног, он спросил:
– И что ты думаешь?
Я попробовал усмехнуться, но сомневаюсь, что произвел впечатление.
– Думаю, – сказал я, – критический момент в этом расследовании настанет где-то через месяц или недель через шесть максимум, когда мы встанем перед выбором: все прекратить и выставить счет к оплате или потянуть еще немного. Решение будет зависеть от двух вещей: насколько остро мы будем нуждаться в деньгах,
