Обычно, если Вульф находится в кабинете и является незнакомец, я оставляю пришедшего на крыльце, а сам иду доложить о нем боссу. Однако на сей раз, пользуясь шансом уколоть Вульфа и оттянуть решающий поединок до отхода ко сну, я впустил визитера и, водрузив его шляпу на вешалку, повел в кабинет.
Какую-то секунду я полагал, что Вульф, взбеленившись, встанет и молча выйдет. На моей памяти он проделывал это не единожды, если приходил к выводу, что кто-то – необязательно я – совершенно невыносим. Подобная мысль действительно пришла ему на ум – такой вот его взгляд я знаю слишком хорошо, – однако уступила нежеланию покидать удобное кресло. Так что он сидел и, возмущенно насупившись, обозревал посетителя.
– Должен объяснить, – начал Хелмар, – что явился к вам не только потому, что мне известна ваша деловая репутация, но и потому, что знаю мнение о вас моего друга Дика Уильямсона – Ричарда Э. Уильямсона, текстильного брокера. Он говорит, что однажды вы сотворили для него подлинное чудо.
Хелмар вежливо умолк, предоставив Вульфу возможность отозваться на сие льстивое вступление. Вульф так и поступил, наклонив голову на восьмую долю дюйма.
– Я не прошу о чуде, – продолжил Хелмар, – но мне все же необходимы быстрота, энергичность и проницательность.
Он сидел в красном кожаном кресле на некотором удалении от стола моего босса, положив портфель на столик подле локтя. У него был скрежещущий ораторский баритон, такой же строгий и сухой, как и он сам. Он продолжал:
– И осмотрительность… Это важно. Вам они свойственны, как мне известно. Что касается меня, то я являюсь старшим компаньоном уважаемой адвокатской фирмы. Наша контора располагается на Уолл-стрит, сорок. Исчезла девушка, за которую я несу ответственность. Есть основания опасаться, что она совершит какую-нибудь глупость и, возможно, даже подвергнет себя опасности. Ее необходимо найти как можно скорее.
Я открыл ящик, чтобы извлечь блокнот, и взялся за ручку. Что могло быть приятнее? Исчез человек, а старший компаньон почтенной фирмы с Уолл-стрит столь озабочен, что бросается к нам на ночь глядя, даже не задержавшись для предварительного звонка.
Я взглянул на Вульфа и подавил ухмылку. Губы его были плотно сжаты в смиренном принятии неизбежного. Впереди маячила работа – работа, отвертеться от которой ему наверняка не удастся ни под каким разумным предлогом. И до чего же он это ненавидел!
– У меня конкретное предложение, – продолжал меж тем Хелмар. – Я заплачу вам пять тысяч долларов и возмещу неизбежные расходы, если вы найдете ее и свяжете меня с ней до двадцать девятого июня, то есть в течение шести дней. И я заплачу вдвойне – десять тысяч, – если вы предъявите ее мне в Нью-Йорке, живой и здоровой, к утру тридцатого июня.
Я с подобающим почтением пожирал его глазами, когда он говорил о пяти, а потом десяти штуках, но, услышав дату, тридцатое июня, опустил взгляд на блокнот. Это могло быть простым совпадением, но у меня возникло острейшее
