хныкают они, растягивая гла-а-асные.
Попробовали бы они попеть в маракас вместо микрофона. А не желаете ли трёх тупых электриков вместо приличного звуковика? Впрочем, электрики и не обязаны разбираться в звуке. Это не их профессия. Они должны разбираться в электричестве. Но местные электрики почему-то очень боятся в этом признаться. Они, в обязательном порядке, приставлены к аппаратуре и мерзенько кляузничают начальству, что аппаратура не работает, потому что её сломала певица… Я, значит…
Это одна из самых непривлекательных черт Индии. Когда здесь что-то случается или перестаёт работать, люди сваливают друг на друга до последнего. Они никогда не признают свою ошибку или некомпетентность.
– Кто ошибся?! Я ошибся?! Я никогда в жизни не ошибаюсь! – в бешенстве вопит официант, принёсший вегетарианцу рагу со смачными кусками мяса.
– Он сам заказал свинину, – уверяет официант, тыкая указательным пальцем в вегетарианца и в запись в своём блокноте. Он ищет защиты у посетителей.
– Но ведь я не ем мяса уже двадцать восемь лет! – возмущается клиент.
Он только что, после двадцати восьми лет вегетарианства, оскоромился кусочком свининки, приняв его за кусочек панира, индийского творожного сыра.
– Вот и думай, что заказываешь. А я не могу ошибаться! Я никогда в жизни не ошибаюсь!
Он никогда в жизни не ошибается!
А тем временем руководство моего нового пятизвёздочного отеля в Чинае продолжало придумывать новые несуразицы и демонстрировать самые невероятные глубины невежества и жадности. Я была невольно вовлечена в этот маскарад и находилась в бессильном бешенстве.
Такие письма писала я своему арт-агенту:
«Дорогой мистер N, пишет Вам русская певица такая-то… жалуюсь на ФНБ менеджера такого-то… а фонограмма идёт из моего ноутбука… а петь мне приходится на пути в туалет… а во время выступления меня обязали бродить по всем залам… а в зале номер два ноутбука уже совсем не слышно, и мне приходится допевать а капелла… а гости во втором зале пугаются, когда я неожиданно заскакиваю к ним в тихое помещение, горланя песню с середины и потрясая микрофоном, который издаёт только звук отвинтившегося шурупа… а гости в первом зале удивляются, почему певица ушла со своего поста на середине песни и оставила фонограмму включённой…» И так далее, и тому подобное.
ФНБ менеджер в своём письме парировал, что это они, отель, – заказчики, а я – исполнитель. И, по контракту, я обязана петь так, как хотят они, и в то, что мне предоставлено. Пугал неустойкой. Потом помягче добавлял, что его-то как раз во мне всё устраивает, кроме моего избалованного, несносного характера. Ещё раз вспомнила про московских певиц. Эх, не нарывался ты ещё на Ксюшу…
В этом месте, полном ограниченных людей со стеклянными глазами, мне становилось всё невыносимее и тоскливее.
