образом доживу до того, как Кастил обменяет меня, я попаду прямиком из одной клетки в другую. Это вариант на самый крайний случай. Так что мне нужно добраться до Йена самой.
И что потом?
Я знаю, что не буду в безопасности среди Вознесшихся. Но есть же дальние деревни и городки, где я могу попытаться как-то наладить жизнь?
Я медленно поднесла руку к лицу и потрогала более длинный шрам. Его будет нелегко спрятать. Но придется. Мне не хочется и дальше прятать лицо. Я не могу так жить.
Но об этом не стоит и думать, пока я не найду способа сбежать, добраться до столицы, найти Йена и при этом постараться, чтобы меня не поймали и не убили.
Мы вместе сбежим от Вознесшихся. Потому что даже если Йен мне не полнородный брат и прошел через Вознесение, он не может быть таким, как остальные. Я отказываюсь в это верить. Он никак не может питаться невинными людьми и детьми. Не может быть, что все Вознесшиеся – зло. Некоторые казались вполне нормальными.
Но если они не кормятся третьими сыновьями и дочерями, которых отдают богам во время Ритуала, то как же они выживают? Им нужна кровь. Если они ее не получают, то умирают от смертельных ран, которые им наносят перед Вознесением. Йен был здоров как бык, но из него выпустили почти всю кровь перед тем, как накормить кровью атлантианца и вознести. Потеря крови убила бы его и все равно может убить, если он не будет кормиться.
Я хочу сама увидеть, во что Йен превратился или не превратился. Я сделаю все возможное, чтобы ему помочь. Но что, если он стал монстром, который пьет кровь людей? Детей? Что тогда? У меня сжалось сердце, и я сделала медленный, глубокий вдох. Я знаю, что придется сделать.
Мне придется покончить с ним, и я это сделаю. Потому что Йен был добрым и мягким – всегда был. Он мечтатель, его призвание – до конца своих дней сочинять истории. А не стать монстром. Он бы никак не захотел сделаться кем-то настолько злым. Покончить с такой кошмарной жизнью будет благородно.
Даже если я убью часть своей души.
Все мои мышцы напряглись, требуя действовать, и комната словно стала втрое меньше. Я больше ни мгновения не могу медлить, размышляя и ничего не делая.
Не уверена, могу ли я противиться Кастилу.
Если он прав, то вряд ли я выживу в Атлантии.
Но я могу найти брата.
– Я больше ни минуты не проведу в этой проклятой комнате, – сказала я громко, подходя к двери. Я прислонилась к ней и прислушалась. Ни звука. Я постучала костяшками пальцев. – Киеран?
Тишина.
Киеран не охраняет дверь. Он, скорее всего, решил, что я надежно заперта в комнате. Вряд ли я смогу выбить дверь или вылезти через дурацкое, бесполезное окно. Наверное, он решил, что мне отсюда не выбраться. И я бы не смогла это сделать, если бы у меня не было старшего брата, который научил меня вскрывать замки.
Я изогнула губы в улыбке и крутанулась. Схватив со стола нож для мяса, вернулась к двери. Возле рукоятки лезвие было толстым, но кончик как раз подошел к замку.
Опустившись
