причине, что вчера.
Мне нужно осмыслить то, на что я согласилась, и как раз этим я занималась, стоя перед тускло освещенным туалетным столиком в ванной комнате и сражаясь с узлами в волосах, словно они могли дать ответы на все мои вопросы.
Брак будет настоящим… и в то же время нет. Деловое соглашение, которое даст нам обоим то, что мы хотим. Его брата. Земли. Моего брата. Свободу. И, возможно, оно даже предотвратит войну, которая еще не началась.
Что ж, надеюсь, наши желания исполнятся.
Как я могла не согласиться? Если бы я сказала «нет» и Кастил в самом деле отпустил бы меня и спрятал где-нибудь, где меня никто не найдет, мне все равно пришлось бы искать Йена. А теперь не придется делать это в одиночку. Возможно, для Кастила я – всего лишь ключ к королю с королевой, но у меня хватает ума и здравого смысла, чтобы понять: он – самый безопасный и разумный путь к моему брату.
Но я согласилась не только по этой причине.
Несмотря на ложь и предательства Кастила, я знаю, что не смогла бы уйти, предоставить ему спасать брата и, возможно, свой народ другими способами. Хотя у меня было мало возможностей постичь, что я за человек, я достаточно хорошо знаю себя. Я не ведала бы ни минуты покоя в той новообретенной свободе, зная все то, что мне открылось, и то, что я могу что-то сделать.
Но брак?
Давно прошло то время, когда я фантазировала о свадьбе, и когда меня наполняла страхом и паникой перспектива связать судьбу с каким-нибудь Вознесшимся – в то время я еще не знала, что такого никогда не будет.
От этого брака меня тоже охватили страх и паника, но совершенно по иным причинам. Нам придется вести себя так, словно наши отношения выходят далеко за пределы физического влечения. Мы должны будем держаться так, словно любим друг друга. И в этом заключается опасность. Я это знаю даже при своем скромном опыте в подобных делах. То, что я уже, несмотря ни на что, чувствую к нему, делает этот путь скользкой дорожкой. Будет очень трудно притворяться так, чтобы убедить всех в наших отношениях и при этом не увлечься самой. Нужно установить границы. Провести черту. Я по-прежнему пешка. Только теперь – пешка, которая может делать ход.
Я не могу этого забыть.
И не забуду.
Возник еще один повод для беспокойства. Как мы будем убеждать всех, что состоим в любовных отношениях, когда я прилюдно отказалась от его предложения и вполне ясно дала понять, что, по моему мнению, он сошел с ума?
И как вообще мне полагается себя вести? Единственными известными мне примерами были мои родители, и, насколько я помню, все в их любви – в долгих взглядах и постоянных прикосновениях – было естественным. Такое нельзя подделать или изобразить. Помимо них я регулярно наблюдала только отношения между Вознесшимися и никогда не видела, чтобы герцог и герцогиня прикасались друг к другу. Даже Йен не рассказывал о жене ни в одном письме. Только сообщил о свадьбе, на которой мне не позволили присутствовать. Королева Илеана не разрешала мне путешествовать, объясняя это соображениями безопасности. Теперь я могу
