включать головной прожектор – видеть туннель ей было неприятнее, чем сосредоточиваться на цели в его конце, – но боялась упустить какие-нибудь улики.
Раздался щелчок, и под галогенным лучом металлический гроб словно сузился и заключил ее в свою стальную оболочку. Вперед!
Сакс вынула из кармана липкую щетку-ролик и начала вести ею по основанию туннеля, двигаясь вперед. Она понимала, что из-за тесноты и, возможно, борьбы преступника с жертвой он, скорее всего, оставил оброненные улики, поэтому сосредоточилась на швах и неровностях, где могли остаться какие-то следы.
Ей вспомнилась старая шутка Стивена Райта: «Я пошел в больницу на обследование. Хотел узнать, страдаю ли клаустрофобией».
Однако юмор и сосредоточенность на задаче ненадолго отогнали страх.
Его ледяное лезвие пронзило ее, когда Амелия преодолела треть пути. Вылезай, вылезай, вылезай!
Несмотря на духоту, у нее застучали зубы.
– Все отлично, Сакс, – послышался баритон Райма в наушнике.
Она была благодарна ему за поддержку, но не хотела ее и убавила громкость.
«Еще несколько футов. Дыши, дыши. Сосредоточься на работе».
Сакс старалась сосредоточиться. Но ее руки ослабели, она выронила ролик-щетку, и от лязга ручки о металлическое покрытие туннеля у нее перехватило дыхание.
А потом она обезумела от страха. Решила, что этот неизвестный субъект – Икс – позади нее. Как-то забрался на крышу подсобки, потом слез на пол и ползет вслед за ней. «Почему я не посмотрела вверх? Всегда поднимай взгляд на месте преступления! Черт».
Рывок. Она ахнула. Это не сумка для улик зацепилась за что-то. Нет, это рука преступника! Он хочет связать ее. А потом заполнить туннель грязью, медленно, начиная с ее ног. Или залить водой. В подсобке она слышала, как капает вода – здесь должны быть трубы. Он снимет заглушку, откроет вентиль. Она утонет, она будет кричать, пока вода станет подниматься, и не сможет двинуться ни взад, ни вперед. Нет!
То, что это было совершенно невероятно, не имело значения. Страх превращал неправдоподобное, даже невозможное в более чем вероятное. Страх стал еще одним обитателем туннеля, он дышал, целовал, приставал, обвивал похожими на щупальца руками ее тело.
Сакс разозлилась на себя: «Не сходи с ума. У тебя существует опасность получить пулю, когда вылезешь из туннеля, а не быть заживо закопанной несуществующим преступником с несуществующей лопатой. Туннель никак не обрушится и не стиснет тебя, как мышь в челюстях змеи. Этого… не… может… случиться…»
Но потом этот образ – змея и схваченная мышь – проник в ее сознание, и страх усилился. «Черт. Я проиграю эту игру. Проиграю к чертовой матери».
Конец туннеля находился уже примерно в восьми футах, и ее охватило желание выбежать из него, но она не могла этого сделать. В такой тесноте можно было только ползти. И, кроме того, Сакс понимала, что попытка спешки может привести к несчастью. Прежде всего, она рискует пропустить улики. К тому же более быстрое движение лишь усилит ужас, который зреет в ее сердце
