драгоценностей на ткани ядовитого оттенка, натянутой на основу из черного дерева и слоновой кости. Все это было щедро сдобрено серебром, золотом и платиной. Тулью венчали перья и несколько крупных камней, напоминавших фасеточные глаза жуткого насекомого. Стоило миссис Би-Кей надеть шляпу, как ее супруг обмер. Он до дрожи боялся пауков, а новый головной убор придавал его жене пугающее сходство с арахнидами с Персея IX, часто преследовавшими его в кошмарах.
– Никому о ней не рассказывай, – попросила миссис Би-Кей, крутясь перед зеркалом, отчего камни-глаза покачивались и угрожающе смотрели на мистера Би-Кей. – Я надену ее только на прием у графа Локсли.
– Я думал, что он лорд, – пролепетал мистер Би-Кей.
– И то, и другое. Думаю, чем голубее кровь, тем больше титулов можно носить. Поэтому я хочу произвести фурор. Говорят, у знатных дам для каждого приема есть особая шляпа. Что ж, я готова с ними потягаться.
И тут мистер Бэннинг-Кэннон осознал весь ужас положения.
– Ой, – сказал он.
Энола Бэннинг-Кэннон сразу поняла, что стоит за этой короткой репликой. Решительно вздернув подбородок, она разом отмела все еще не высказанные возражения.
– Я ее надену, – отчеканила она. – Это вещь от Дианы, я заказала ее в Лон-Доне и не намерена держать в сундуке из-за всяких глупостей. У этой шляпы даже название есть: «Аристофан». Из серии «Живая классика».
Лицо мистера Бэннинг-Кэннона приобрело нежно-лиловый оттенок. Он пытался угрожать – его игнорировали. Он умолял, но получил в ответ презрительное фырканье. Когда же мистер Би-Кей рискнул напомнить супруге о своей фобии, то услышал лишь совет перестать ребячиться. Придя в отчаяние, он даже попытался выкупить шляпу, но супруга была непреклонна. Сейчас, в разгар теплого солнечного дня, мистер Бэннинг-Кэннон решил снова пойти в атаку.
Сперва он пустил в ход пафос:
– Я не вынесу, если наша дочь увидит меня в таком положении!
Фобия мистера Би-Кей действительно делала его жалким, заставляя практически терять рассудок от страха. Но, что было гораздо хуже, его желудок на такой стресс реагировал очень бурно и всегда непредсказуемо, поэтому последствия могли быть совершенно разрушительными.
– Так позаботься о том, чтобы держать себя в руках!
Затем настойчивость:
– Энола! Ради нашего семейного счастья и будущего дочери – ты это не наденешь!
– Надену!
Этот бессмысленный обмен репликами продолжался еще какое-то время, пока Уркварт Бэннинг-Кэннон не разыграл свой главный (а по сути – единственный) козырь.
– В таком случае, – заявил он, стараясь выглядеть внушительно, – я вынужден буду отказаться сопровождать тебя. Передай лорду Локсли мои глубочайшие извинения, но я пропущу прием в связи с внезапной болезнью.
– Чепуха!
В
