Подняв со столика полный бокал, Алекс указал им на фотографию в центре.
– Доблудился. Пора тебе на службу. Почти месяц без дела небо коптишь. – Николай Петрович с трудом сдержал раздражение, проводив осуждающим взглядом бокал в руке сына.
– Не хочешь спросить “где?” или опять про долг перед родом напомнишь? – Алекс сделал глоток из бокала. Во взгляде его читалась злая насмешка.
– И где же? – спросил Николай Петрович, стараясь выглядеть спокойным.
– На Ахматовской, дом тридцать пять. – Одним глотком осушив бокал, Алекс внимательно смотрел на отца, следя за его реакцией.
– Где? – спросил тот внезапно охрипшим голосом. Но тут же возмутился, тряхнул головой. Утвердив голос, возразил: – Ерунда какая-то. Это невозможно.
– Почему невозможно? Вчера видел, сам, своими глазами, вот как тебя сейчас. Р-р-р-амочка такая пр-р-ростенькая на стене висит. Над ее подушкой! – Рыкнул он на выдохе и грохнул на столик пустой пузатый бокал. Тот рассыпался мелкими, прозрачными брызгами.
– Отставить пьяную истерику. Рассказывай. Все. По порядку, – грозно, отрывисто приказал Николай Петрович, с трудом сдерживая желание встряхнуть сына.
И сын рассказал, подробно. Промолчал только про птицу с головой дракона. Не хотелось Алексу выглядеть совершенным идиотом в глазах отца. Тот и так на него посматривал с неодобрением.
– Вы увидели симпатичную женщину и поспорили из-за нее с Константином? Я ничего не перепутал? – буравя сына колючим взглядом, Николай Петрович сухо выделил заинтересовавшую его часть рассказа.
– Кто же думал, что все так получится? – Алекс беспомощно развел руками. Выглядел он подавленным, даже несчастным.
– Я знал. Глупость заразна. Но чтобы та-а-ак… Восхитительный идиотизм. Ты не переутомился, отдыхая? – возмутился Николай Петрович, не скрывая раздражения.
– Ты не ответил. Ты знал? – не обращая внимания на обидные слова, Алекс снова задал волнующий его вопрос.
– Нет, но я разберусь, – ответил Николай Петрович, понизив голос, и угрожающе прищурился.
– Ты не посмеешь… – прошипел Алекс, приходя в бешенство. Вскочил, глядя отцу в глаза. – Если хоть один волосок с ее головы… – дошипеть не успел.
– Сдурел?! – зарычал Николай Петрович. Бросая папку в пустое кресло, шагнул к сыну. Навис над ним всей своей властью.
Алекс замер, сверкая яростным взглядом. От напряжения желваки на его скулах задвигались. Несколько секунд он бодался с отцом взглядом. Потом опустил голову, до боли сжал кулаки.
– Хоть есть из-за чего страдать? – Николай Петрович прищурился, глядя на сына.
Не поднимая головы, Алекс произнес с тоской и мечтательностью:
– Не встречал я таких. Светлая она, неземной чистоты. Глаза у нее… Просто не передать словами какой взор незабываемый.
– Влюбился? Опять?! – Николай Петрович даже руками всплеснул.
Взгляд Алекса
