это тоже красиво. Ну не на рынке ведь продавать абрикосы! Надо как кочевники – в шатрах. Жаль, что верблюдов нет уже в Ереване для полной картины.
Дед Айк каждый раз обещал, что больше меня на базар не возьмет. Но каждый раз брал, и я снова возвращался с ревом. Мы садились в автобус. Обычно дед делал это с особой важностью. Он на весь транспорт объявлял, что у него постоянный билет и потому билета он брать не будет. Все это он говорил контролерше, но так, чтобы слышали все вокруг. Контролерами, как правило, были бабушки с коричневыми сумками из дерматина. Там была мелочь и рулоны билетов. Я был маленьким, детям билет не брали.
У деда было много льгот. Кроме бесплатного транспорта он ходил в магазин для ветеранов. Там продавались костюмы для того, чтобы человека одеть в последний путь. Помимо белых сорочек и черных костюмов были еще лакированные туфли, чтобы блестели в гробу на солнце. Думаю, любое похоронное бюро не отказалось бы иметь такой реквизит.
Этот магазин находился в центре города, и на вывеске так и было написано на русском и на армянском: «Магазин для ветеранов». И покупки в нем делались – если вообще делались – только по военному билету. Обычно магазин был пуст. На всех прилавках лежали одни и те же товары. Как-то мы с дедом в очередной раз вышли оттуда, он поднял голову к небу, прочистил горло и смачно плюнул в урну. Мы пошли вниз по проспекту.
Помолвка
Дед Айк, как все нормальные дедушки, любил и баловал своих внуков. Я часто садился ему на спину. Эта игра называлась «мацун, мацун». В семидесятых к нам во двор крестьяне приносили из деревни молочные продукты. И продавали так же и мацун. В основном это были старики, они тащили на спине грязный мешок с банками и кричали под окнами, оглашая весь список товаров. Нас иногда пугали этими бабульками и дедульками с мацуном. Мол, они нас украдут, если мы не будем слушаться родителей. И этих похитителей детей мы называли «Дедушка Мешок». Обычно говорили, что детей крадут, чтобы сварить из них мыло. Эти байки заменяли нам современные фильмы ужасов.
Дед Айк таскал нас с сестрой и двоюродным братом Рубиком на спине, и мы орали «мацун, мацун!» Игра не имела развязки и особого смысла. И кончалась, когда дед уставал.
Он не таскал на спине только свою самую старшую внучку. Дочь моей тети Джули, Наташу. Она была уже взрослая, училась в институте. Во всяком случае, я ее детства не застал. И вот настал момент, когда Наташа окончила медицинский институт и у нее появился кавалер. Левон.
Я был еще маленьким, но помню, как говорили, что кавалер этот похож на Джона Леннона. Он был очень галантный и из хорошей семьи архитекторов. Инженеры в советское время не были богаты, но и не приравнивались к бомжам, как сейчас. Образованность вообще ценилась, знание языков – особенно.
Наташа неоднократно приглашала Левона-кавалера к бабуле Лизе, и я его видел еще совсем молодым. Он носил джинсы «холидей» и круглые ленноновские очки. Кстати, джинсы в советское время были чем-то очень диковинным, буржуазно-мещанским проявлением
