хитрый англичанин.
Не дожидаясь истечения срока ультиматума, князь отправился к султану и потребовал от него изменений в турецком правительстве. В частности, Меншиков хотел видеть нового великого визиря и нового министра иностранных дел. Первый, по мнению князя, проявлял симпатии к венскому двору и поэтому открыто заявил о своей неготовности вступать в военный союз с Николаем против турок. Второй в глазах светлейшего был недостаточно боек в составлении фирманов, отвечавших желанию государя императора.
Никогда прежде русский посланник не диктовал свою волю турецкому падишаху так, как диктовал ее Абдул-Меджиду Меншиков, и тот, с согласия Рэдклифа, покорно исполнил ее. Вместо Мехмета-Али визирем стал Мустафа-паша, а место Рифат-паши занял Решид-паша. Этим самым турки демонстрировали свое стремление к мирному диалогу с Россией при агрессивных действиях царского посланника.
Французский посол Лакур в своих донесениях к императору Наполеону сравнивал князя с провинциальным дикарем, по ошибке попавшим в высокое общество дипломатов. Хотя, будь он сам на его месте, все аналогичные действия французского посла были бы признаны вполне приемлемыми, под девизом «белый человек выше азиатов».
Итоги всех этих перестановок Меншиков ожидал увидеть в полном удовлетворении всех требований русского царя, но, к его огромному разочарованию, этого не произошло. Вначале Решид-паша попросил у князя еще шесть дней для полной подготовки документов, а по истечении срока известил, что заключение договора между султаном и царем означает для Турции потерю суверенитета и эти требования не приемлемы.
Разгневанный Меншиков объявил о разрыве дипломатических отношений между Стамбулом и Петербургом.
– Слова моего государя оказались для вас малоубедительными?! Хорошо, тогда, надеюсь, вступление наших армий в Дунайские княжества окажется более убедительным аргументом для вас! – высказал князь свое недовольство в лицо турецкому министру и приказал перевезти его вещи на «Громоносец».
Столь стремительные действия князя вновь ввергли султана в панику, и только заверения Рэдклифа и Лакура в том, что Англия и Франция не оставят Порту без военной поддержки, смогли привести Абдул-Меджида в чувство.
Для большего успокоения во дворец к султану был вызван австрийский посол, который вновь подтвердил ранее сказанные слова о нежелании Австрии выступать единым фронтом с Россией против Стамбула, чем окончательно успокоил властителя сераля.
Все это время венский дипломат отчаянно лавировал между Сциллой и Харибдой. Испытывая сильное давление со стороны Лакура, угрожавшего поддержкой Францией претензий Сардинского королевства на Ломбардию и Венецию, являвшихся австрийскими владениями, дипломат слал Меншикову письма с пониманием и одобрением политики русского царя.
Перед самым отплытием «Громоносца» из Стамбула на борт корабля прибыл Решид-паша.
