был и декархом – во главе десятка, да изрядно изувечил свово начальствующего, не поделив с тем полюбовницу, отчего и вернули его в прежний чин… Из вятичей он, равно и я, а родом с брегов реки Нары. В Варангу же направили его из Киева за отличие в той битве с печенегами, о коей ты мне рассказывал, будучи и сам героем.
Широк Нечай в обхождении с женским полом, а превыше всего увлекся в Царьграде церковными – монахинями и послушницами. И получает от них за пылкость свою подарки, кои вскоре проматывает. Вдобавок сии его и добрым вином потчуют, ибо изобильны ягодами ухоженные монастырские виноградники… Ежели жив еще, ведь у него поход за походом из-за увлеченности василевса войнами, наверняка восстановлен в декархах, а может, и приподнят выше, ведь доблести в нем на троих, а мощи – и боле, с таковыми-то плечищами! А пожелаешь, приведу и приметы в облике…
– Обойдусь и без них. Уже поверил, узнав Нечая по повадкам. Истинно он! – ни в чем не меняется. И о том, что вятич он с брегов Нары, сам от него слышал. А из Царьграда он не раз мне и малому, еже еще были мы в Киеве, передавал гостинцы с уволенными из Варанги по возрасту и тяжким ранениям…
Одного не возьму в толк: благородство-то его в чем?
– Крепко выручил он мя. Век не забуду! Аще встретимся, воздам ему сторицей…
– Получается, он с тобой заодно?
– Догадлив ты! – уклончиво, однако же с глубоким подтекстом, ответствовал торговец ювелирной всячиной, он же, по разнообразию талантов своих, не токмо коммерческих, искуснейший охотник, умелый скорняк, да и таксидермист не из последних, еще удалец и везунчик на попечение внутреннего гласа.
Сей и подсказал! – телепатически и незамедлительно:
– Срочно подольстись к ловчему! Падок Шадр на неумеренную похвалу! Она – его пята Ахиллесова. И хотя не ведомо тебе оное крылатое выражение, упомяну, что довелось мне лицезреть слепого сказителя Гомера въявь; ежели б, по ветхости лет, не хромала у него дикция и не шамкал по причине беззубости, впечатлил еще боле!
И учти: потому он взъелся на тя, что ревнует к охотничьим подвигам и опасается конкуренции. Ведь до твоего прибытия был незаменимым. Расстарайся, сколь можешь, а развей его огорчения! И набейся в младшие друзья ему, уступив старшинство и восхваляя его трофеи…
Будешь умел и вкрадчив в том, проникнется он к тебе, а допускаю, пособит и украсть емкости с нефтью, ведь затаил на Киев великую злобу за свое изгнание! А сам и повинен был, ибо браконьер, и из личной корысти злостно прикончил княжеского оленя на мясо и рога, продав их на торге за добрую цену…
И сразу же разбежался Радислав фонтанировать лестью на своего ночного визави, начав с того, что преклоняется пред охотничьими умениями Щадра и каждодневно завидует, понимая: ни за что не достичь ему таковых вершин!
– А дрохвы?! – воскликнул он, невежливо тревожа сонную ночную тишь, упомянув пред тем ловчие подвиги Шадра едва ли не по всей линейке тмутараканской фауны, исключая лишь сусликов и полевок. – Мыслимое ли
