на это надеюсь, молодой человек, – прошелестел голос. – И я даже с радостью перекушу твою шею, но сперва верни мне его-о-о…
Существо снова зарычало, а потом послышался удар.
Влад заорал. И кричал он долго. Пока крик не прервался кашлем. Горло горело. Он снова прислушался к телефону. Теперь Яна была очень далеко от него. В трубке застыла тишина.
– Она… эта баба… она утащила мою дочь, – выдавил Влад.
Он уставился на дорогу, освещенную фарами такси. Но видел только лицо Яны.
Глава 5. В которой Влад пытается очнуться
Яна улыбается, целует его в щеку, говорит ему приятные слова.
– Папочка, я люблю тебя. Иногда я просыпаюсь и радуюсь, что снова тебя увижу.
И вот появляется посиневшее лицо с огромными кругами под глазами, уродливыми длинными руками и неправильным ртом, который разрезает ее шею на два огромных мешка – неправильные щеки. Она мертва. Но она живет неправильной, мертвой жизнью.
Она злорадно смеется. Смех режет уши.
А Яна плачет. Яна никому ничего плохого не сделала. Она же маленькая девочка. За что эта мертвая тварь с ней так обходится?
«Мама?» – раздался голос в голове Влада. Голос принадлежал Егору.
– Что? – Мама смотрела на него холодными глазами. Они не мигали. Ни через минуту, ни через час. Возможно, у нее на глазах была пленка, которая смачивала роговицу, поэтому они не высыхали, как изюм.
Ее глаза не такие, как у Егора.
– А что там, за дверью?
Она обдала его ледяным взглядом. Ее губы сжались в нитку. Ее второй рот был скрыт под воротником платья.
– Ничего такого, с чем ты бы хотел столкнуться, – сказала она.
– Там монстр?
– Хуже.
Мальчик вытянулся. Шея напряглась, а глаза готовы были выскочить прямо на пол. Егор вцепился в табуретку. Книги, которых было в достатке в этом доме, давали ясное представление о том, что может быть хуже монстра. Дьявол, демон, черная пустота, наполненная плотоядными червями, которые будут пожирать твое тело целую вечность.
– Оно жадное. Оно скверное, хитрое, оно смеется над твоим горем, над твоими слезами. Оно утащит тебя в такое место, где, кроме ужаса и горя, ничего не будет. Никаких игрушек, никаких радостей. Только боль, страдание, нескончаемый ужас и слезы. До самого конца. И не надейся, что он наступит быстро. Оно затянет тебя в живот и будет высасывать из тебя жизнь десятки лет! Одно упоминание об этой мерзости бросает меня в дрожь, так что давай лучше перестанем об этом.
Ее тон не допускал возражений.
Егор был не против. По крайней мере, сейчас, когда дрожь в ногах сделала из него танцора чечетки, который еле сдерживал себя, чтобы не пуститься в пляс.
Влад вынырнул из транса и понял, что и сам дрожит. Но не от страха, а от ненависти.
Его так трясло, что Клим сначала подумал, будто что-то сломалось под капотом его машины. Влад прижимал к уху трубку телефона и скрипел зубами.
