его специализации.
Достаточно просторное, но душное помещение, пропитавшееся застарелым запахом алкоголя, табака, вонючего сыра, мочи и спермы, было тесно заставлено круглыми столами разной величины, от рассчитанных на большую компанию, до совсем маленьких для одной – двух персон. Барная стойка представляла собой сборную конструкцию из дерева и пластика со встроенными подвесами для бокалов и кранами для розлива двадцати сортов пива. Открытые полки за ней прогибались под тяжестью больших бутылок со всевозможными крепкими напитками. На стенах, оклеенных выцветшими от времени обоями с невзрачным серым рисунком, вперемежку с кадрами из американских боевиков и кровавых французских триллеров висели портреты рассекреченных особо отличившихся сотрудников французского разведывательного сообщества. К потолку на прочной леске был подвешен антикварный топор средневекового палача, насаженный на грубо отёсанное длинное топорище. Казалось, он парил в клубах табачного дыма.
В дальнем почётном углу за большим столом шумно пировали три десятка изрядно потрёпанных жизнью французов. На противоположной стороне зала тихо попивали пиво два дряхлых немца, с опаской косившихся на соседний столик, за которым тоже сидели пожилые немцы, но тех было четверо. Даже не искушённый в разведке обыватель с первого взгляда догадался бы, что двое в молодости начинали карьеру в Гестапо и Абвере, а четверо плохо одетых стариков были ветеранами Штази. В центре как всегда шумно гуляла компания пьяных горластых американцев, старавшихся перекричать французов. Возле них неспешно потягивали саке суровые молчаливые японцы. За соседним столиком сидели одноногий англичанин без пальцев на левой руке и однорукий индус с багровым шрамом на правой щеке. Две дюжины молодых, но уже потерявших работу египтян, алжирцев, ливийцев и тунисцев теснились сбоку за сдвинутыми столами, стараясь в свете недавних событий не привлекать к себе особого внимания посторонних. По соседству убелённый сединами моссадовец оживлённо спорил с двумя ветеранами корпуса стражей исламской революции. Украинцы, белорусы и русские пили водку за одним столом с эстонцами, финнами и латышами, бросая косые взгляды на недобрых в далёком прошлом соседей – поляков и шведов.
С тех пор, как в конце семнадцатого века сильнейшее землетрясение разрушило, а Карибское море поглотило пиратские притоны Порт-Ройала на южном берегу Ямайки, такого количества высококвалифицированных убийц и насильников не собиралось больше нигде в мире. Джентльмены удачи, безмятежно отдыхавшие в кафе на парижском бульваре, в отличие от не ладивших с официальными властями морских разбойников, имели официальный статус ветеранов холодной войны. В послужном списке каждого числились сотни загубленных жизней. Одни убивали ради денег, другие из спортивного интереса, большинство – за идеи.
У входа за отдельным столиком полулежал в инвалидной коляске немощный горбатый
