style="font-size:15px;"> Моя однокурсница по имени Светлана, дожив до 45 лет, так и не вышла замуж. Она не родила ребенка и не построила карьеру. Не заработала денег, не написала книгу. Дело в том, что всю свою жизнь она борется с болезнями, выживает. Но я помню ее подвижной и жизнерадостной девчушкой. Немного закрытой, «в себе», но с добрыми задумчивыми глазами. Когда Светлане было 20, ее стала преследовать навязчивая мысль, будто бы у нее слишком большой зад. Никто не знает наверняка, как у нее появился этот комплекс: под влиянием ли чьих-то неосторожных слов или в зрительном сравнении себя с лучшими ягодицами мира моды, трудно сказать. В один не самый прекрасный день она села на жесточайшую диету. Потом на другую, потом вообще есть перестала. Потом ее откачивали в реанимации, и какое-то время она была прикована к инвалидному креслу. Говорят, сейчас она еле ходит и похожа на старуху. Я не видел ее с самого выпуска, но достоверно знаю: она бесповоротно испортила большую часть своей жизни из-за одного-единственного комплекса.
У нее, к слову, все в порядке было с этой частью тела, насколько я помню. Просто в какой-то момент она убедила себя, что толстый зад – залог женских несчастий. И вот у нее как раз такой. Света смотрела в зеркало и размышляла; размышляла и смотрела в зеркало. А потом сделала первый шаг к бездне.
Вот что по-настоящему страшно! Убивать себя день за днем, осмысленно делать каждый свой день безрадостным, НАХОДЯСЬ ПОД ВЛИЯНИЕМ ОШИБОЧНОГО МНЕНИЯ!
…Я активно занимаюсь спортом. Возраст такой, знаете. После 45 лет поневоле задумаешься о здоровом образе жизни. Силы не те, выносливость не та. Сон, пищеварение, энергия. Одним словом, я почти каждый день провожу на стадионе или в спортзале, чтобы держать себя в тонусе. Как-то раз я попросил жену сделать пару снимков такой тренировки. Мы пересеклись с ней на стадионе, планировали вместе на шведской стенке пресс покачать. И мне вдруг захотелось сделать фото себя, спортивного. Бывают же такие желания? Жена взяла мой телефон с включенной камерой и, холодно улыбнувшись, заметила: «Как ты себя любишь-то, а».
Я сразу фотографироваться расхотел, и настроение упало. Мне показалось, будто бы жена упрекнула меня в нарциссизме, а нарциссов я не люблю. Это была импульсивная эмоция, бессознательная. Тогда я задумался: почему желание сфотографироваться – это именно признак нарциссизма? Кто убедил меня в том, что нарциссизм и любовь к себе – это одно и то же? Наконец, если кто-то решит, что я все-таки нарцисс, какое мне до этого дело? Почему меня должно беспокоить чье-то мнение по такому ничтожному вопросу? Ведь, в конце концов, это вопрос моего личного отношения к самому себе. Он не задевает ничьих интересов, следовательно, никого и не касается. Логично?
Или вот взять, к примеру, тему татуировок. В обществе бытует мнение, что татуировки набивают себе либо антисоциальные элементы, либо эмоционально незрелая молодежь, тогда как в действительности тату – это отдельная субкультура. Я тоже увлекаюсь татуировкой, и на моем теле множество
