наших детей. В то время как в вашей стране нормой теперь считается все, что угодно, от абортов и противоестественных сексуальных отношений до всовывания в человеческий мозг всякого нанотехнологического мусора. Так что это я должна задаваться вопросом, почему мне приходится терпеть таких людей, как вы!
– Я собственными глазами видел, что в вашей стране делают с людьми вроде меня, – тихо сказал Джей Канва.
– Как будто калифорнийцы не похищают постоянно американских детей, чтобы превращать их в секс-рабов и проституток. Из-за этого я теперь глаз не спускаю с Саманты.
– Мам, – сказала Саманта, и это слово, состоящее всего из одного слога, могло означать все, что угодно. От: «Хватит позорить меня на глазах у моих друзей» до «Ты не сможешь защищать меня вечно».
– Мы не воруем детей, – возмутились Сендер. – Это нелепый вымысел.
– Вы вечно все воруете. Сейчас вы воруете воду, – сказала Тери. – Для вас нет ничего святого, никаких правил, как будто бы разрешено все, что вы только захотите!
– Но не мы отправляли полмиллиона человек в трудовые лагеря, – возразила Петре – тихая седовласая женщина, обычно покупавшая книги по садоводству и истории Италии.
– О нет, конечно! Вместо этого Калифорния превратила миллионы человек в кибернетических рабов комплекса «Другй», – сказала Регги, – это гораздо гуманнее.
– Да угомонитесь вы все! – возмутилась Молли.
– Сказала женщина, которая пытается быть слугой двух господ, – презрительно бросила Норма, указав на Молли пальцем.
Все шестеро взрослых, кроме Молли, продолжили кричать друг на друга, пока в маленькой комнатке не стало так же шумно, как и на поле боя снаружи. Стены комнаты дрожали, дети собрались вместе и сидели, прижавшись друг к дружке, а взрослые орали во всю глотку, пытаясь перекричать грохот снарядов. Все знали, что военный конфликт возник из-за прав на обладание водой, но за все эти долгие месяцы, пока люди выслушивали все эти ужасающие истории, они пришли к выводу, что это праведная война во имя святых принципов. Ради их детей, ради их свободы. Все кричали друг на друга, а Молли забилась в угол рядом со стеллажом, на котором хранились книги по теологии, закрыла уши руками и смотрела на Фиби, сидевшую на корточках в противоположном углу вместе с Джоном и Зейди. Ноздри Фиби раздувались, она вся напряглась, как будто готовилась к спринтерскому забегу, но внимание девочки было сосредоточено на двух ее друзьях, которых она пыталась утешить. Молли внезапно почувствовала, как к ней возвращается прежний страх, что она была плохой матерью.
Затем Фиби встала и крикнула:
– ДА ПРЕКРАТИТЕ ВЫ ВСЕ!
Все перестали кричать. Словно произошло какое-то чудо. Все замолчали и уставились на Фиби, которая держала за руки Джона и Зейди. Несмотря на доносившийся снаружи грохот, в комнате воцарилась зловещая, почти торжественная тишина.
– Вам должно быть стыдно, –
