что множественная миелома – это аутоиммунное заболевание, при котором мутация клеток крови приводит к развитию рака костного мозга. В случаях раннего выявления пациенты могут прожить пять лет и больше, а при условии правильного лечения некоторым удавалось протянуть и десять лет. Но Йи-Чин уже поздно было назначать химиотерапию и трансплантацию стволовых клеток. Врачи сказали, что жить ей осталось примерно полгода.
Йи-Чин замечала у себя некоторые симптомы – боль в суставах, слабость мышц, но приписывала это артриту и усталости. Она даже ходила к врачу, но врач не обнаружил у нее ничего, кроме возрастной дегенерации хряща и воспаления периферических нервов. Множественная миелома чаще поражает пожилых людей, и очень редко – женщин между сорока и пятьюдесятью годами.
В представлении Нга-Йи ее мать была крепкой и выносливой, как Урсула Игуаран, жена Буэндиа из книги «Сто лет одиночества», а значит, она должна была дожить до глубокой старости в полном здравии. Но теперь, более внимательно присмотревшись к матери, она поняла, как же Йи-Чин сдала за последние годы. Ей не было и пятидесяти, а морщины вокруг глаз были глубокими, как бороздки на коре дерева. Держа мать за руку, Нга-Йи безмолвно плакала, а Йи-Чин сохраняла самообладание.
– Нга-Йи, не плачь. По крайней мере, ты закончила среднюю школу и у тебя есть работа. Я могу не волноваться за вас, если уж суждено уйти.
– Нет, нет, не надо…
– Йи, дай мне слово, что будешь сильной. Сиу-Ман такая хрупкая… тебе придется заботиться о ней.
Йи-Чин не боялась смерти – потому что она знала, что на дальнем берегу ее ждет муж. А к этому миру ее привязывали только дочери.
Она не протянула полгода, как обещали врачи – ее не стало два месяца спустя.
На похоронах матери Нга-Йи сдерживала слезы. В скорбный час она поняла, что ощущала Йи-Чин, когда хоронила любимого Ау Фая. Но как бы ей ни было тоскливо, как бы ни было разбито ее сердце, она должна была оставаться сильной. Ведь теперь Сиу-Ман не на кого положиться, кроме нее.
В Сиу-Ман Нга-Йи увидела себя десять лет назад: девочку-подростка с запавшими глазами, растерянную, не до конца понимающую, что произошло. Они обе потеряли мать, но Сиу-Ман переживала потерю сильнее. В отличие от сестры Сиу-Ман всегда была болтушкой, но теперь она стала молчаливой и отстраненной, девочку словно подменили. Еще недавно Сиу-Ман весело рассказывала о школе за обедом – как какой-то учитель ляпнул что-то смешное на уроке, как их староста обо всем докладывает классной, в какие бессмысленные игры играют у них девчонки: верят, дурехи, в предсказания судьбы. Теперь казалось, что все это было в другом мире. За обедом Сиу-Ман запихивала еду в рот, не отрывая глаз от тарелки, а если Нга-Йи пробовала завести разговор, отвечала: «Я наелась», вставала из-за стола, уходила в свой закуток и утыкалась в смартфон. (Когда Нга-Йи устроилась на работу, Йи-Чин переставила мебель, чтобы у дочерей появилось хоть немного личного пространства.)
«Просто ей нужно дать время», – думала Нга-Йи. Она не хотела ни к чему
