на Рогачевском направлении протекали как бы изолированно от соседних участков фронта. Как было отмечено выше, в течение нескольких дней друг другу противостояли одни и те же части. С одной стороны – немецкая 14-я моторизованная дивизия, с другой – группа Хетагурова. Но при этом командир нашей группы войск должен был все время опасаться обхода своих частей, как с севера, так и с юга, где после потери Клина образовался разрыв между 30-й и 16-й армиями, и куда устремилась 7-я танковая дивизия вермахта.
Эта виртуальная угроза так и не реализовалась. Никто ни с севера, ни с юга не пришел и не ударил в открытый фланг. Но само наличие угрозы оказывало серьезное воздействие на процесс принятия решений командованием группы, войска которой 24 ноября 1941 г. заняли оборону в 16 км к западу от Рогачева.
Фронт вплотную придвинулся к границам Коммунистического района. Чувствуя угрозу, многие жители Рогачева и его окрестностей стремились перебраться в более глухие места или, двигаясь вперемежку с тыловыми частями отступавших войск, уходили на восток. Но были и другие.
Один из еще живых свидетелей тех дней, Михаил Сурин[19], спешил домой в Василево. Он вспоминает, что день 24 ноября выдался для него очень тяжелым. Он начался на вокзале Дмитрова, куда прибыл Михаил, так как лесопромышленный техникум, где он учился, прекратил работу. Предстояло пешком преодолеть последние 25 км до Рогачева. Молодой парень, почему-то двигавшийся на запад, навстречу беженцам, вызывал подозрения у охраны мостов, а также у военных в деревнях, через которые надо было проходить. Бдительность часовых и комендантов возросла, когда начало смеркаться. Иногда проверки продолжались часами. Поэтому М. И. Сурин добрался до своего дома только поздней ночью.
В то время, когда он преодолевал дорожные преграды, наступавшими частями вермахта были захвачены плацдармы на р. Лутосня у населенных пунктов Воронино (14-я моторизованная дивизия) и Ширяево (7-я танковая дивизия). Ночь прошла для противников относительно спокойно. Немцами было отмечено только несколько артналетов на плацдарм, а в районе д. Русино слышался сильный шум моторов. Что он означает, они поняли утром.
На дальних подступах
25 ноября 1941 г. полковник Г. И. Хетагуров сменил на посту командующего левофланговой группой 30-й армии полковника П. Г. Чанчибадзе. Об этом был издан соответствующий приказ, из которого, помимо фамилии нового командира группы, можно узнать, что ее штаб в тот момент находился в церкви села Рогачево[20]. «Пересменка» произошла в тот момент, когда бои шли уже по всему фронту группы.
Метод действия наших войск был определен накануне боевым приказом первого командира группы П. Г. Чанчибадзе: «Засада на дорогах, контратака, высылка автоматчиков с рассадкой на деревьях, строениях, организация истребительных групп. Смелые, решительные действия, упорство и хладнокровие в обороне»[21].
Основные силы группы располагались по обе стороны
