style="font-size:15px;"> Собственно, находиться в этой квартире одному было для него привычно, так как он и до встречи с Маргаритой жил в ней один. Мама давно уже перебралась к своей сестре, не желая ему мешать устраивать жизнь. Благо, что такая возможность у нее была: сестра давно звала к себе – вдвоем все-таки веселей шагать по жизни.
Иногда мама, скорее по своей материнской привычке, приходила к нему, чтобы что-нибудь приготовить или постирать и погладить: сын должен быть накормлен и опрятно одет. С ее скромными бюджетными возможностями она только это и могла себе позволить. Да и сын уже вырос. Так что – по старой материнской привычке. Разве от нее можно избавиться?
«Никуда она не денется», – подумал Андрей о Маргарите и попытался, чтобы отвлечься, почитать книгу. В этот раз из хорошо различимых букв он не смог составить даже слова, не говоря уже об осмысленных фразах.
Пришлось бросить это занятие, пока его не одолела мысль, что он вообще разучился читать.
Еще можно было, конечно, посмотреть в окно: он любил смотреть в окно, а большой проспект за стеклом предоставлял ему для этого широкие возможности. Как и любой мужчина, он особенно любил наблюдать женщин. Какой уж в этом секрет?
Подойдя к окну, Андрей с надеждой посмотрел в разные стороны улицы, старательно вглядываясь в проходящих прохожих, надеясь в этот раз среди них разглядеть всего лишь одну женщину – Маргариту.
«Далось мне это теплое пиво. Поставил бы в холодильник, да и дело с концом. Скоро в море, а тут проблемы с женой», – подумал он с досадой.
Это была их первая размолвка. Потом может быть к ним можно будет привыкнуть, как это часто делают другие люди. Но сейчас привычка еще не сформировалась, жить же с надломленной ссорой душой было неприятно. И что делать – пока тоже непонятно.
Бежать за Маргаритой? Ну уж нет!
Сама придет? Тогда почему внутри что-то настойчиво убеждало его, что он не прав?
И тут, незаметно, как ледяной ветер по разгоряченному телу, подступила к душе ревность.
Сначала только вкрадчиво мелькнула мысль, будто молния сверкнувшая где-то совсем-совсем далеко. Но уже через десяток минут внутри у Андрея все забушевало грозой.
Его воображение, умело подгоняемое сомнениями, беспощадно рисовало все новые и новые картины придуманной измены, а он все больше и настойчивей убеждал себя, что его подозрения не лишены оснований.
Легко поверив своим догадкам, будто Маргарита готова на все при первых же холодах в семейных отношениях, он представлял ее, то сидящей с кем-то в прокуренном кафе, то беззаботно гуляющей по паркам с провожатыми.
Одна картина беспощадно сменяла другую – и остановить свое воображение он, увы, не мог, отчего не на шутку разозлился: во-первых, на Маргариту, и, во-вторых, из-за своего бессилия – на самого себя.
Андрей так разошелся, что, сколько бы ни оправдывал, между делом, в их
