Маша, и настойчиво ищу твоего согласия.
Он вложил ей в раскрытую ладонь сверкнувшее камешком колечко. – Пожалуйста, Маша, скажи, что ты согласна. Ты согласна?
– Как излагает шельмец! Может ведь, когда припрёт, – шепнул мне дядя Ваня.
Слезы таяли на пылающих щеках сестры, она отрицательно качала головой из стороны в сторону и твердила:
– Нет, нет, нет, что вы такое удумали, Сергей Иванович. Пожалуйста, встаньте, – отняла руку и положила колечко на стол. – Нет, Серёжа, нет! Дядя Ваня, Бог с вами, как же это возможно, у меня Олежка на руках, ему школу надо заканчивать. А жить он будет на что?
– Машенька, – басил военком, – всё уже продумано и оговорено. Парню шестнадцать лет, считай, призывной возраст, паспорт на руках. Я был в райсобесе, Николай Николаевич оформит ему пособие, как оставшемуся без попечения. А за попечение тебе совсем не стоит переживать, я лично берусь за это дело. Тамара Петровна, супруга моя, конечно же, тоже согласна с выбором Сергея. Вы с Олежкой ведь выросли на наших глазах. А потом, сама посуди, могу я нарушить обещание, которое дал вашей маме перед её кончиной? Она говорила мне тогда, в больнице:
«Ваня, ты уж там, после „всех неприятностей“, пригляди за моими. За Олежкой особенно. Кого я ещё попрошу, кроме тебя».
Понизив в голосе, оглянулся на мамин портрет:
– И, если уж совсем откровенно, ни для кого же не секрет, что Наташа была моей первой школьной любовью. Да. Всё было, да быльём поросло.
Маша, закрыла лицо ладонями. Дядя Ваня продолжал:
– Но теперь, мы ведь собираемся стать одной семьёй, то есть самой тесной роднёй, если я правильно понимаю. Поэтому не вижу оснований для беспокойства. Для Олега на выбор есть несколько вариантов начать самостоятельную жизнь.
Первое – школа-интернат, где проживают ребятишки из деревень. Неделю там, на всём готовом, выходной дома. Год пролетит моментально, а там и в военное училище рекомендовать будем.
Второе – захочет, пусть живёт у нас. В доме есть две свободные комнаты, даже с отдельным входом.
Третье – настоятель монастыря игумен Никодим, ваш духовный отец, с удовольствием выделит ему теплую келью в братском корпусе для проживания и занятий, а также место за трапезным столом. Я специально напросился к игумену на аудиенцию. Ему очень дорога память о вашей маме. В школу надо будет ходить подальше, но молодому волку семь вёрст не крюк! Так или не так, Олежка? Конечно, батюшка назначит ему какое-то послушание, как труднику, что, опять же, необычайно полезно для души и тела. И угодно Богу. А то, можно просто остаться в своём доме и жить на пособие. Полные пригоршни выбора, Олег!
От такой велеречивости по мою перспективу, сердце стало выстукивать тарантеллу. Ну, какому же подростку не грезилась в радужных сновидениях эта полная свобода неподконтрольного существования! Но… стоп, машина! А если Маша откажется наотрез?
