Увидев, что фундиторы встали наизготовку, бедняги, наконец-то, поняли, что они просто мишени, что надо спасаться, и со всех ног припустили к воротам. Первый не успел добежать до ворот шагов тридцати. Сверкнувшая на солнце молнией цепь настигла его и захлестнула шею. Шары мотнулись вокруг головы, дернули тело в сторону, беглец упал как подкошенный, схватился руками за горло и засучил ногами. Второму бегущему тоже не повезло. Шар угодил несчастному прямо в затылок. Глухой удар, красно-серые клочья отлетели от головы, бедняга рухнул, дернулся и затих. Счастливчиком оказался третий. Молния сверкнула рядом и пощадила его, он выбежал за ворота лагеря, растерялся, покрутился на месте и побежал к городским воротам. Толпа у ворот и на городских стенах одобрительно засвистела и заулюлюкала. Фундиторы тем временем бегом бросились собирать снаряды. С шеи несчастного и все еще дергающего ногами преступника сняли цепь, к нему подошел армянский воин, достал меч и одним ударом отрубил голову. Обезглавленный и второй труп забросили в ту же повозку, где были знамена, и увезли.
«Все, спектакль окончен, можно давать занавес», – подумал Тиберий и ошибся.
Продолжение последовало и даже очень скоро. Правда, без выраженных внешних эффектов. Царь Тигран, Тиберий, Авель, Сурен и переводчик спустились с помоста и пешком направились к Преторианским воротам лагеря. По ходу никто не оборачивался и потому отсутствие Сурена обнаружилось уже за воротами лагеря, когда маленькая процессия остановилась для прощания. Тиберий заметил, как царь и Авель недоуменно и раздосадовано переглянулись, обнаружив отсутствие старца и, отыскав его глазами там, откуда они ушли – у помоста. Но делать было нечего. Тиберий уже завершил пышную прощальную тираду. Последний раз обменялись поклонами и царь, и Авель направились к уже поджидавшей неподалеку царской свите.
В лагере прозвучал сигнал трубы, и легион пришел в движение. Внешне хаотичные действия и передвижения на самом деле подчинялись раз и навсегда установленному порядку. Немалая часть любопытных зрителей осталась у ворот и на стенах города. Они остались, чтобы понаблюдать за тем, как слаженно снимается римский лагерь. Но главное – убедиться воочию, что легион ушел и, убедившись в этом, облегченно вздохнуть. Римский легион не может быть желанным гостем. Нигде. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
Тиберий вернулся к помосту. Легат Корнелий – он один остался на помосте – наблюдал с возвышения за сборами. Внизу у ступенек помоста спокойно стоял Сурен. Приблизившись, Тиберий вопросительно заглянул ему в глаза и сказал: – Победитель Сурен! О, боги, неужели это вы? – Седовласый муж с достоинством наклонил голову, и Тиберий продолжил: – В Риме все считают, что царь парфян Ород казнил вас. Казнил именно за эти знамена, которые сегодня вы передали нам. Он будто бы оскорбился тем, что вы отправили знамена царю Армении, а не ему –
