внимательно выслушал, но, как всегда, поступил по-своему. А в данном случае с точностью до наоборот: он все же сделал главой организации Менжинского, но стал приближать к себе его заместителя – Генриха Ягоду. Ничего не изменилось и после скандально – знаменитого выступления Менжинского на торжественном собрании по случаю десятилетнего юбилея органов ВЧК-ОГПУ, когда, взойдя на трибуну, он вдруг смертельно побледнел и вместо заготовленной речи произнес несколько слов вроде того, что чекист должен уметь хранить молчание, на том закончил, покачнулся и, прихрамывая, ушел. После того выступления Хозяин все чаще стал вызывать к себе Ягоду для решения практических вопросов. Значит, именно ему будет отведена главная роль в предстоящих событиях. Роль демона, роль палача.
Бокий затушил папиросу в пепельнице. Ему припомнилось чье-то выражение: «если поскоблить циника, то непременно проявится идеалист». Да, а в моем случае не только идеалист, но и неисправимый романтик. А все потому, что я не хочу крови, не хочу! Я устал от крови. Но и не вижу для страны другого пути, кроме пути кровавой ломки. Моя соломинка, моя последняя и может быть наивная надежда избежать запуска этой мельницы на крови – знания древних.
Как они там, мои ребята?
Менжинский вернулся в свой кабинет после аудиенции у Сталина около одиннадцати часов вечера. Это была необычная аудиенция. В этот раз говорил в основном Сталин. И говорил о вещах весьма удивительных. Как выяснилось, Яков Блюмкин по возвращении из Индии в Россию через Турцию встретился с Львом Троцким, обосновавшимся на турецком острове Принкино в Мраморном море. Мало того, что встретился, но и получил от него письмо для передачи Карлу Радеку. Блюмкин письмо перепаковал и от своего имени отправил адресату диппочтой через советское консульство в Константинополе. Умный Радек, получив письмо и уяснив, от кого оно, передал его Сталину. Сталин, вручая вскрытое письмо Менжинскому, поведал ему обо всем этом спокойно и, как всегда, с совершенно непроницаемым лицом. И только то, как прозвучало последнее слово в его фразе: «Надо арестовать Блюмкина, этого предателя», и то, что, набивая трубку, он просыпал табак, выдавало его эмоции. Вероятно, что-то пошло не так как замыслил главный Игрок. А мог он с бесовской хитростью замыслить в своей многоходовке вывод Блюмкина за рубеж раньше, чем страну покинет Троцкий? Мог, это в его духе! И тогда их встреча за границей не вызвала бы подозрений Троцкого. А главный Игрок мог таким образом получить через Блюмкина контролируемый канал его связи с оставшимися в СССР сторонниками. Да! Мог! Но что-то пошло не так!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно
