земля.
– Мы договорились?
– Если это твоё окончательное решение, то кто я такой, чтобы препятствовать? Карамелька, твои чувства всегда важнее кубка.
Я ощущаю освобождение и отступаю к выходу, как будто сняла тяжёлые оковы заключённого.
– Тогда… увидимся дома?
– Сегодня ужин с меня.
– Звучит, как очередной прогноз о приближающемся конце света.
– Это оскорбительно!
Я хихикаю и выхожу за порог кабинета. Но не успеваю закрыть дверь, потому что папа зовёт меня.
– Расскажешь, каково это: в реальности болеть за одну команду, а сердцем – за другую?
Разинув рот, я таращусь на него широко распахнув глаза и чувствую головокружение.
– Кажется, ты влюбилась, – папа выглядит как мальчишка, которому рассказали сокровенную тайну.
– О боже, мяч прилетел тебе в голову и выбил тачдаун?
– Что-то в нём заставило тебя отказаться. Это что-то подсказывает мне, что планы нарушили возникшие чувства.
– Ты должен оберегать меня. Говорить, что я ещё маленькая для отношений и вообще должна сосредоточится на учёбе и поступлении!
– Да, должна, но чувства не будут ждать, когда в твоём плотном графике самореализации появится свободное время. Они просто нагрянут, и придётся решать, дать им возможность расти и укрепляться, или позволить выгореть.
Я морщусь, как будто проглотила лимон.
– Спасибо, о Великий Конфуций. Хорошо, что мы учимся в разных школах. Никаких драм в предстоящему году.
– Но что, если бы он перевёлся сюда изначально?
– Полагаю, у команды сейчас мог быть новенький капитан, а? – Моя защитная реакция смешна.
Папа качает головой и тень улыбки пробегает по его лицу.
– Не забывай про вечер знакомства команд. Жду не дождусь увидеть его.
Я закрываю дверь и направляюсь на урок.
– Дурацкая традиция, – ворчу себе под нос.
По пути в кабинет тщательно обдумываю варианты, как избежать ежегодное мероприятие. Спортивный комитет, должно быть, сошёл с ума, если продолжает традицию. Нет наказания хуже, чем несколько часов находиться среди тщеславных футболистов.
В мысли врывается поцелуй, и я спотыкаюсь на ровном месте, едва не пробив череп о стекло с огнетушителем. Жар расползается по телу с неимоверной скоростью. Я вытираю вспотевшие ладони о джинсы и покрываюсь мурашками, издав глухой стон. Это становится невыносимым. Меня лихорадит на фоне произошедшего.
Грёбаный Максвелл. Убирайся из моей головы.
Закрыв глаза, я вытираю губы тыльной стороной ладони, чтобы избавиться от навязчивых идей поехать в чёртову типографию и встретиться с человеком, из-за которого мой мозг превратился в желе. Он всё испортил. И я чертовски напугана предстоящей встречей, потому что тогда всё станет известно. Тогда он поймёт, что между нами лежит пропасть
