подышат свежим воздухом, а она на природе спокойненько поразмыслит над открывшимися перспективами, почитает… Только что купленные книги манят со страшной силой, но придется изучать материалы по процессу.
Павел Михайлович прав, уклоняться нельзя. У нее, по крайней мере, хватит самообладания дать ниже нижнего, а не на всю катушку.
Только подойдя к дому, Ирина внезапно сообразила, что надо посоветоваться с мужем перед таким ответственным шагом, как переход на руководящую работу.
18 марта
Лев Михайлович славился на весь аэрофлот не только богатырским здоровьем, но и педантизмом. Руководство летной эксплуатации и прочие инструкции он знал наизусть и неукоснительно выполнял, никогда не перепоручая второму пилоту даже самой незначительной задачи, если она была прописана в его командирских обязанностях. Вот и сегодня он занял свое место в кабине только после того, как вместе с Иваном тщательно осмотрел самолет на предмет исправности. Иван задержался, чтобы попросить у Наташи воды, хотя пить ему совсем не хотелось. Просто улыбнуться, прикоснуться к руке, почувствовать юношеское замирание сердца. Всего лишь секунда, и ничего больше. Хотелось верить, что Наташа не понимает его чувств или хотя бы не придает им значения, но Иван знал, что это, скорее всего, не так. Иногда он позволял себе чуть-чуть помечтать, как бы у них сложилось, будь он свободен. Радостная жизнь с радостной девушкой, лето, легкий стук каблучков, качели, крепкие здоровые дети… Тряхнув головой, чтобы отогнать заманчивые видения, Иван вошел в кабину и занял опостылевшее правое кресло второго пилота.
Лев Михайлович провел краткую предполетную подготовку в кабине, в сотый раз повторив то, что экипажу было прекрасно известно, ведь маршрут летаный-перелетаный.
Зайцев сообщил, что пилотировать будет сам, но Иван и так уже понял, что из-за неприятного разговора в штурманской сегодня его дело правое – не мешать левому. И очень может быть, не только сегодня, вредный старикашка надолго произвел его в пассажиры, чтобы он постоял в углу и подумал над своим поведением.
«Ничего, потерплю, поскучаю час с небольшим, и домой», – подбодрил себя Иван, хотя дома тоже не ждало его ничего особенно хорошего.
Он будто занял не свой эшелон, жил чужую судьбу. Его настоящая жизнь была совсем другая, счастливая, солнечная и удачная, к ней он упорно шел, набирал высоту, но где-то дал закритический угол атаки и свалился в штопор.
Он всегда знал, что будет летчиком, и дело было даже не в желании и мечте, просто он таким родился, как рождаются мальчиками и девочками. Может, и хотелось бы стать кем-то другим, но никак.
Отец, бывший летчиком во время войны, всячески поддерживал его, помогал с алгеброй, геометрией и физикой – предметами, необходимыми для поступления в военное училище, в которых Иван соображал на четверку с минусом, а вернее сказать, на троечку. Зато по части физкультуры помогать не пришлось – Иван истово
