старые стены коридоров и забираясь на чердак?! Это точно не ветер!
Оля свесила ноги, обутые в старенькие тонкие валеночки, с дивана. Напружинившись, встала. И на цыпочках прошлась до двери. Наверху, над ее головой, Всеволод Валентинович сделал то же самое. Потом со скрипом приоткрылась дверь Зинаиды Васильевны, и ее жесткий неприятный голос крикнул:
– Кто здесь?!
Дверь над Олиной головой тоже открылась. Значит, Агапов решился повторить подвиг Зинаиды Васильевны и выглянуть ночью в общий коридор. Вообще-то никто из них ночами из комнат не выходил. Все старались посетить душевые и уборные до наступления глубокой темноты. По умолчанию! Даже Зотовы, которым было плевать на все. Никто не выходил, кроме неизвестного жильца. Его осторожные шаги Оля слышала порой и далеко за полночь, а однажды и под утро.
Вой повторился. И Зинаида Васильевна снова задала свой вопрос:
– Кто здесь?!
Ей никто не ответил. Но к ее вопросу присоединил свой и Агапов.
– Эй! – крикнул он странно не вязавшимся с его старостью звонким громким голосом. – Кто здесь?!
Оля, немного осмелев, крутанула головку замка, высунулась в коридор, кивком поприветствовала Зинаиду Васильевну. Та ответила тоже кивком.
– Всеволод Валентинович! – громко позвала Оля.
– Да, Оленька? – под его тихой поступью взвизгнули половицы общего коридора второго этажа. – Вы тоже слышали?
– Слышала! – пожаловалась она.
– Давайте посмотрим, – вдруг предложила Зинаида Васильевна.
– Зачем?! – ахнула Оля. – Лучше полицию вызвать.
– На предмет чего, Оленька? – На лестнице показались тупые носы войлочных домашних туфель Агапова, он спускался. – Скажем, что в доме кто-то воет? Посмеются, поверьте. И еще и оштрафуют за ложный вызов.
– Ваши предложения? – Оля сделала неверный шаг из комнаты, покидать которую в этот час ей дико не хотелось.
– Давайте посмотрим! – продолжила настаивать Зинаида Васильевна.
Она громко хлопнула своей дверью, подошла к Оле, оглядела ее с головы до ног, чему-то удовлетворенно кивнула. Глянула на старика, спустившегося к ним, и неожиданно стыдливо потупилась.
В отличие от нее – пропахшей несвежим бельем и перегаром – Агапов выглядел франтом. На дворе поздний вечер, близится ночь, а он в белой сорочке с закатанными до локтя рукавами, домашних фланелевых брюках мышиного цвета, гладко выбрит и хорошо причесан. И от него пахнет пускай и дешевым, но все же каким-никаким одеколоном. Глаза горят азартом, движения, вопреки обыкновению, порывистые. И не скажешь, что старику за семьдесят. А ей еще и шестидесяти нет, а она уже развалина.
– Давайте посмотрим, – согласился Агапов, согнул левую руку кольцом, предлагая ее Оле. – Мне кажется, что кто-то воет с лестницы черного хода.
– Черного хода?! – удивилась девушка.
Она успела запереть комнату
