с папой уже пришли с работы. Димки не было.
– Видел его на улице с девочкой, – задумчиво сказал папа. – Кажется, твоя приятельница, Ксана?
– Никакая она не приятельница, – обиделась я. Мне показалось странным, что папа называет Тараканову приятельницей – это было взрослое, серьёзное слово. А мы ещё дети.
– Почему на ней столько украшений? – Папа как будто не слышал меня. – Как Хозяйка Медной горы…
Мама сказала:
– Родители, наверное, не уследили. Может, у матери без спроса взяла?
На другой день Тараканова как ни в чём не бывало подошла ко мне в школе и сказала:
– Сегодня к нам пойдём.
Она не спрашивала, хочу ли я идти к ним домой, не приглашала, а просто поставила, как выражается папа, перед фактом. И я не нашла в себе сил отказаться, хотя Варя сильно обиделась: ещё вчера вечером я жаловалась ей на Иру, а сегодня, видите ли, иду к ней в гости!
Таракановы живут в одной из трёх жёлтых девятиэтажек, которые стоят на Шаумяна. Совершенно одинаковые дома, но на одном сверху есть огромные буквы «БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ НА УЛИЦЕ!» Вот это и есть их дом.
Всего один подъезд, лифт ходит медленно, с тяжёлыми, почти человеческими стонами. Сильно пахнет помойкой. Мы поднялись на третий этаж, Ира открыла дверь ключами. Я думала, дома никого нет, но из кухни вдруг вышел Виталий Николаевич, отец Иры. Он был в тренировочных штанах и с газетой. Я только сейчас заметила, какие у него странные глаза – тёмно-жёлтого или, можно сказать, горчичного цвета.
– Привет, – сказала отцу Тараканова.
– Привет, – отозвался Виталий Николаевич. – Много двоек принесла?
– Прекрати, – сурово одёрнула его дочь. Хотя, между прочим, получила в тот день целых две «пары» – по математике и русскому.
Мы прошли в Ирину комнату, она же, видимо, гостиная. Я озиралась по сторонам, потому что нигде и никогда раньше такого не видела. Всё здесь было заставлено шкафчиками и комодиками, так что с трудом нашлось место для тумбы с телевизором и тахты, на которую мы и уселись. Ира принесла с кухни целый батон, мы отрывали от него куски и запивали молоком из одной бутылки по очереди. Было и вкусно, и противно сразу. Я старалась не думать о том, что сказала бы на это мама.
На полках в Ириной комнате сидели и стояли куклы – их было, я потом сосчитала, тридцать шесть! Тридцать шесть кукол, от пупсика до гигантской ходячей Наташи, страстной мечты моего раннего детства (если верить бабушкиным рассказам)! Была даже кукла-негритянка в синем платье и с золотыми серьгами в ушах.
– Коллекция, – махнула рукой Тараканова. – Ещё Светка начала собирать. А ты что копишь?
– Марки, – сказала я. – Вкладыши от жвачки.
– А Дима?
– Значки и тоже марки. Только у него фауна, а у меня флора.
– Понятно! – бодро отозвалась Ира. – А я мыло коплю. Показать?
Не вставая с места, Тараканова
