«министерская чехарда» последнего периода монархии, когда без конца сменялись руководители правительства и основных ведомств, усугубляя административный хаос, в значительной степени была результатом мнительности и подозрительности Александры Федоровны, которой повсюду мерещились тайные враги.
Спасение от своих страхов императрица находила в религии. Если Николай был человеком глубоко верующим, то его супругу можно назвать фанатично религиозной. Эта, казалось бы, сугубо приватная сторона ее жизни сыграла в крахе монархии роковую роль.
Речь идет о феномене Григория Распутина, вернее о феномене «распутинщины», потому что сам Распутин при всей своей колоритности являлся личностью случайной и некрупной. Он был не первым по счету мистическим увлечением Александры Федоровны, и на его месте вполне мог оказаться какой-нибудь другой «гуру». Обожаемый царицей «Старец» обычно изрекал всякие банальности, облаченные в иносказательную форму, Александра умилялась и восхищалась – ей, немке, казалось, что это голос «простого народа», которого ее величество вблизи никогда не видывала и любила умозрительно. Но она твердо усвоила, что глас народный – Глас Божий.
Необразованный, с узким кругозором и мелким умом, Старец не особенно стремился влиять на политику, а если делал это, то обычно под воздействием вертевшихся вокруг него мутных дельцов. В последние годы империи наверху сложилась удивительная ситуация. Страной, которая вела тяжелую войну, управлял слабый самодержец, находившийся под сильным влиянием жены, которая находилась под сильным влиянием домашнего проповедника, которым, в свою очередь, управляли всякие проходимцы, – это и была «распутинщина».
По-видимому, Распутин обладал какими-то экстрасенсорными способностями, хорошо действовавшими на легковнушаемых людей и на детей. Положение Старца очень упрочилось, когда однажды ему удалось «заговорить» (то есть гипнотически купировать) кровотечение у больного гемофилией цесаревича. После этого императрица уже не сомневалась в «чудесной, ниспосланной Богом мудрости нашего Друга» (“our Friend’s wonderful, Godsent wisdom”).[2]
Однако на людей невпечатлительных магическая аура Распутина совершенно не действовала. В воспоминаниях главы правительства Коковцова есть забавное описание встречи со Старцем, который попросил о встрече, – и премьер из уважения к царской семье согласился.
«Когда Р. вошел ко мне в кабинет и сел на кресло, меня поразило отвратительное выражение его глаз. Глубоко сидящие в орбите, близко посаженные друг к другу, маленькие, серо-стального цвета, они были пристально направлены на меня, и Р. долго не сводил их с меня, точно он думал произвести на меня какое-то гипнотическое воздействие… Затем он резко закинул голову кверху и стал рассматривать потолок, … потом потупил голову и стал упорно смотреть на пол – все время молчал. Мне показалось, что мы бесконечно долго сидим в таком бессмысленном
Царь и царица переписывались на английском, иногда вставляя русские слова и фразы.
