то поглаживал его, то постукивал. Хорошая это новость или плохая? У меня не будет ребенка от Харви. А вот у Зейды будет. У Зейды он уже семь часов как есть. Точнее, уже двенадцать. Их маленькому счастью уже двенадцать часов. А то и больше. Зажмурилась, чтобы не дать слезам застилать мой мир пеленой и проморгалась.
– Вот и ладненько. Если не будешь скакать, завтра поживешь еще.
– Очень оптимистично, – заметила я, поднимаясь и опуская подол.
– Хочешь оптимизма – тебе к психологу.
– Ну, могли бы хоть улыбнуться, не знаю. Чтобы не было так тоскливо.
– Чтобы не было тоскливо в цирк сходи. Я предупредил. Не прыгать, тяжести не носить. Если все это дело разорвется, сеть удержит инфильтрат примерно полчаса. Этого должно хватить, чтобы добраться до операционного стола. Как только почувствуешь боль, жжение и прочее – сразу беги ко мне.
– А если не смогу бежать?
– Тогда ползи! – настаивал он. – Ползти не сможешь – ляг и лежи в направлении операционного стола. Глядишь, возьмут и донесут. Это называется целеустремленностью. Ты, главное, стонать не забывай, так, чтоб за душу брало. И крепко запомни, милочка. Полчаса, иначе не ко мне, а этажом ниже.
Я уже говорила, что чувство юмора у этого Григория средненькое такое?
В крематорий. Ага. Славненько поплясала. Зато рядом с фетом Сайонеллом смогу себе местечко забронировать…
Григорий исчез так же неожиданно, как и появился. Снял перчатки, бросил в ведро и вышел из кабинета, ни с кем не прощаясь. Перевела взгляд на Лоби, до конца не осознавая, что произошло. Я столько раз видела, как людям сообщали о том, что они смертельно больны или о том, что им необходима операция, но никогда не задумывалась, каково эту новость воспринимать. Когда работаешь в больнице, неважно кем, когда каждый день видишь чужие страдания, сердцем черствеешь. Начинаешь воспринимать мир как место, где нет добра и справедливости. Тут, на самом деле, свихнуться в два счета можно. Да и, если хорошенько поглядеть, Григорий, похоже, уже катится куда-то в пропасть под названием шизофрения, однако же на его счету множество успешно проведенных операций и это факт. Он лучший из лучших в девятом дистрикте и мне повезло, что резать меня будет он. Резать. Как свинину или колбаску… Ветчина «дистриктская». Вкусная, поговаривают…
– Я ведь просто… поскользнулась!
– Скажи спасибо бывшей своего балетмейстера. Но, если хочешь мой совет…
– Я буду танцевать!
Лоби улыбнулась и терпеливо повторила:
– Если хочешь мой совет, то пригласи на всякий случай того, кто заменит тебя на сцене. И держи планшет поблизости. Или кого-то, кто при случае наберет меня, чтобы мы подготовили операционную. Но ты рискуешь, Ланни. Стоит оно того?
– Стоит. Еще как стоит! И ты что-то хотела сказать об Оуэне.
Она тяжело вздохнула. Но, за что любила подругу, никогда не сгущала краски, но при этом и не приукрашивала.
– Ему хуже. Руки полностью утратили чувствительность.
