Иф?
Над зубцами южного бастиона замка Иф появилось белое облачко.
Секунду спустя до тартаны долетел звук отдаленного пушечного выстрела.
Матросы подняли головы, переглядываясь.
– Что это значит? – спросил хозяин.
– Верно, какой-нибудь арестант бежал этой ночью, – сказал Дантес, – вот и подняли тревогу.
Хозяин пристально взглянул на молодого человека, который, произнеся эти слова, поднес флягу к губам. Но Дантес потягивал ром с таким невозмутимым спокойствием, что если хозяин и заподозрил что-нибудь, то это подозрение только мелькнуло в его уме и тотчас же исчезло.
– Ну и забористый же ром! – сказал Дантес, вытирая рукавом рубашки пот, выступивший у него на лбу.
– Если даже это он, – проворчал хозяин, поглядывая на него, – тем лучше: мне достался лихой малый.
Дантес попросил позволения сесть у руля. Рулевой, обрадовавшись смене, взглянул на хозяина, который сделал ему знак, что он может передать руль своему новому товарищу.
Сидя у руля, Дантес мог, не возбуждая подозрений, глядеть в сторону Марселя.
– Какое у нас сегодня число? – спросил Дантес у подсевшего к нему Джакопо, когда замок Иф исчез из виду.
– Двадцать восьмое февраля, – отвечал матрос.
– Которого года? – спросил Дантес.
– Как – которого года! Вы спрашиваете, которого года?
– Да, – отвечал Дантес, – я спрашиваю, которого года.
– Вы забыли, в котором году мы живем?
– Что поделаешь! – сказал Дантес, смеясь. – Я так перепугался сегодня ночью, что чуть не лишился рассудка, и у меня совсем отшибло память; а потому я и спрашиваю: которого года у нас сегодня двадцать восьмое февраля?
– Тысяча восемьсот двадцать девятого года, – сказал Джакопо.
Прошло ровно четырнадцать лет со дня заточения Дантеса. Он переступил порог замка Иф девятнадцати лет от роду, а вышел оттуда тридцати трех.
Горестная улыбка мелькнула на его устах; он спрашивал себя, что сталось за это время с Мерседес, которая, вероятно, считала его умершим.
Потом пламя ненависти вспыхнуло в его глазах, – он вспомнил о трех негодяях, которым был обязан долгим мучительным заточением.
И он снова, как некогда в тюрьме, поклялся страшной клятвой – беспощадно отомстить Данглару, Фернану и Вильфору.
И теперь эта клятва была не пустой угрозой, ибо самый быстроходный парусник Средиземного моря уже не догнал бы маленькой тартаны, которая на всех парусах неслась к Ливорно.
Часть II
I. Контрабандисты
Дантес еще и дня не пробыл на тартане, как уже понял, с кем имеет дело. Хотя достойный хозяин «Юной Амелии» (так называлась генуэзская тартана) и не учился у аббата Фариа, однако он владел чуть ли не всеми языками, на которых говорят по берегам обширного озера, именуемого Средиземным морем, – начиная от арабского и кончая провансальским.
