сделаем, – кивнул Гойник.
Спускаясь с крыльца воеводского терема, радовался Жизнебуд, как ловко удалось провернуть дело.
«Забьют в колодки Износка и Алима, и будет свободно торговое место!» – райские птицы пели на душе у Жизнебуда.
– Гости едут! Гости едут! – заорал ратник со сторожевой башни.
– Гости приехали! – разнесли по городку босоногие мальчишки.
Это означает, плывут по Москве – реке струги купеческие. Пристанут они возле Гостевой горы, на которой находятся лабазы[47] Алима Ясинича.
«Давай, давай, сгружай товар в лабазы, завтра всё моё будет», – злорадно подумал тиун, и взыграли гусли в душе у него, не удержавшись, запел Жизнебуд:
– У князя Владимира,
У солнышка, у чела – время,
Было пированицо честное,
И радушно, и порядошно,
Пили, ели, прохлажалися.
Пока шел, припевая Жизнебуд к себе в усадьбу, Алим Ясинич на реке встречал друга и родственника, сурожского купца Ердоса Аеповича.
– Здравствуй друг любезный, – обнял его Алим, едва купец спрыгнул со струги на берег.
– Привёз я тебе вина сладкие, да не итальянские, а из самой Византии, – говорил купец, обнимая родственника московского, – а ещё виноград да персики, бисер и парчу.
– Степан товар примет, а мы пойдём с тобой выпьем мёду сладкого, и потолкуем, – обнял за плечи родственника Алим.
– Вижу по тебе, в долг товар просить будешь, – рассмеялся Ердос. Он обнял Алима: – Дам, конечно. Как не дать?! Родственники же мы с тобой.
Оставив Ердоса отдыхать, отправился Алим к своим лабазам, где его ключник Степан Износок принимал товар. Хоть Степан и занимал холопскую должность, однако у друга своего служил «по ряду» (то есть по договору), потому как не холоп он, а вольный человек. Алим подошёл к лабазу в тот момент, когда приняв товар, собрался Степан лабаз закрыть.
– Когда Ердос собирается возвращаться? – спросил он, задвигая засов.
– Недель через пять – шесть. Они идут в Новгород, – Алим подошёл к двери лабаза. Остановил за руку Степана: – Погоди, не затворяй, дай на товар взглянуть.
– Хороший товар, – Степан отомкнул запор и раскрыл дверь.
Алим вошёл в лабаз и вставил лучину[48] в светец,[49] взял лежавшее на полке кресало,[50] высек искру, и зажёг трут,[51] а от него лучину. Для того что бы от искры лучины не случился пожар, светец крепили в плоском сосуде, куда наливали воду. Ставя светец на полку, услышал Алим, как разговаривает Степан с тиуном Жизнебудом.
– Где Алим?! – грозно вопрошал тиун.
– В лабазе, товар осматривает, – ответил Степан. Он оглядел ратников, пришедших с тиуном: – А чего это вы братцы мечи нацепили?
– Приказал
Лабаз – товарные склады или сараи.
Лучина – тонкая щепка сухого дерева, используемая для освещения помещения.
Светец – специальный металлический столбик с зажимом для лучины
Кресало – металлическая пластина, о которую били кремневым камнем, для высечения искры.
Трут – слово произошло от гриба, который на Руси звали «трутовик». Под верхней оболочкой гриба и его нижним слоем, находился пористый материал. Его сушили и из него изготавливали трут.
