зато у Ширин будет официальная работа. И мою девочку не засунут в пропыленный, набитый нелегалами вагон – не депортируют на родину.
Мне как раз капнула на карточку пенсия. Надо было потратить деньги на благое дело. Не теряя времени, мы позвонили «Мансурову и партнерам», записались на прием и поехали в агентство.
Железная дверь с торца многоквартирного дома, с которой кое-где облупилась зеленая краска,
отделяла офис компании от остального мира. Вывески не было. Это показалось мне странным. Я думал: у процветающей компании должна быть роскошная – разве что не бриллиантами украшенная – вывеска. Да и офису следовало располагаться не на первом этаже «панельки», а в каком-нибудь элитном бизнес-центре со стеклянными стенами и с живыми финиковыми пальмами в вазонах.
Мы нажали кнопку вызова на домофоне. Домофон в ответ как бы зашипел. Хриплый голос спросил нас:
– К кому?
– Мы к Бахрому Исламовичу записаны, – срывающимся от волнения голосом ответил я.
У нас с Ширин сердца трепетали, как пойманные в силок две певчих птички. Любимая оперлась о меня. Я видел, как дрожат ее губы. К офису «Мансурова и партнеров» – нас привела точно сама судьба. На дворе – самый конец декабря. Найдет ли агентство до февраля работу для Ширин. Времени, вроде бы, не так уж и мало. Но если не найдет – у нас не останется выбора. Приняв по верблюжьей дозе усыпляющих таблеток – закроем глаза навсегда. Некому будет над нами и всплакнуть.
Раздался пикающий сигнал. Я потянул за ручку – дверь поддалась. В узком коридоре мы еле-еле разминулись с громилой-охранником, который пронзил нас недоверчивым, почти враждебным, взглядом. Физиономия у бугая была шире лопаты, кулаки – как тяжелые гири. Понятное дело, это он говорил с нами через домофон. Я нервно сглотнул слюну, глядя на торчащие у охранника из ноздрей волосинки.
Охранник при входе – лицо компании. У «Мансурова и партнеров» нас встретил настоящий цербер. Шестое чувство шепнуло мне: ничего хорошего нам здесь не светит. Захотелось, не чуя под собой ног, бежать. Бежать, как заяц. Но я мысленно обругал себя за беспочвенную трусость. Бочком протиснувшись мимо мордоворота-охранника – мы вышли к ресепшену.
Из-за ресепшена выпорхнула девица. Крашеные в розовое волосы, губы под несколькими слоями помады, синие накладные ногти – ни дать, ни взять тропический попугай.
– Вы к Бахрому Исламовичу?.. – тоненьким голоском пропела барышня.
Когда мы утвердительно кивнули, она попросила подождать нас на кожаном диванчике. Предложила чаю, кофе и даже сухофрукты. Мы сели. У меня дико колотилось сердце, едва не разбивая грудную клетку. Я взглянул на Ширин: ее руки дрожали. Она чуть не расплескала чашку с кофе.
– Бахром Исламович ждет вас, – со слащавой улыбкой объявила девица и услужливо отворила нам дверь кабинета, в который мы и прошли на подгибающихся
