его злобу какими-либо оправданиями и потому промолчал. Магуа, казалось, тоже решил прервать дальнейшие разговоры; он снова прислонился к скале, от которой на минуту отошел во время вспышки гнева. Когда нетерпеливые дикари заметили, что короткий разговор между белым и Лисицей окончился, снова раздались крики: «Длинный Карабин!»
– Слышишь? – равнодушно сказал Магуа. – Гуроны требуют жизни Длинного Карабина, и, если их не удовлетворить, они убьют тех, кто прячет его.
– Он ушел. Они не могут схватить его.
Лисица холодно улыбнулся и презрительно ответил:
– Когда белый умирает, он думает, что для него наступила минута покоя, но краснокожие умеют мучить даже призраки своих врагов. Где его тело? Пусть гуроны увидят его скальп.
– Он не умер, он бежал.
Магуа недоверчиво покачал головой:
– Разве он птица и может расправлять крылья? Разве он рыба и умеет плавать, не дыша воздухом? Белый вождь считает гуронов глупцами!
– Правда, Длинный Карабин не рыба, но он умеет плавать. Когда весь его порох был сожжен, а глаза гуронов закрыло облако, он уплыл вниз по течению.
– А почему же белый вождь остался? – все еще недоверчиво спросил Магуа. – Разве он камень, который падает на дно? Или скальп жжет ему голову?
– Я не камень, это мог бы сказать твой убитый товарищ, который упал в водопад! – раздраженно ответил Дункан, в припадке досады употребляя те хвастливые выражения, которые могли возбудить уважение индейца. – Но белый считает, что только трусы бросают женщин.
Магуа пробормотал сквозь зубы несколько невнятных слов и продолжал вслух:
– А делавары плавают так же хорошо, как ползают в кустах. Где Великий Змей?
Судя по этим канадским прозвищам, Дункан понял, что гуроны гораздо лучше знали его недавних товарищей, нежели он сам, и неохотно ответил:
– Он тоже уплыл по течению.
– А Быстроногий Олень?
– Я не знаю, кого ты так называешь, – ответил Дункан, пользуясь возможностью затянуть разговор.
– Ункаса, – ответил Магуа, произнося делаварское имя с еще бóльшим трудом, нежели английские слова.
– Ты говоришь о молодом делаваре? Он тоже уплыл по течению.
Магуа сразу поверил сказанному и этим доказал, как мало думает он о беглецах. Но его товарищам эти-то беглецы и были нужны.
Они с характерным для индейцев терпением, в полном молчании ждали, пока кончится беседа офицера и Лисицы. Когда Хейворд замолчал, дикари устремили глаза на Магуа. Лисица указал им на реку и объяснил все немногими жестами и словами.
Осознав случившееся, дикари подняли страшный крик, который показал все их разочарование. Одни бросились к берегу реки, яростно размахивая в воздухе руками, другие стали плевать в воду, точно мстя ей за то, что она коварно лишила их несомненных прав победителей.
