вы, сымайте тоску и великую печаль со гостей,со властей, со кручинных, со тюремных людей,
солдатов-новобранцев и с малых младенцев,
которые титьку сосали и от матерей осталися.
Наложите ту тоску и телесную сухоту,
великую печаль на (имя), чтобы она, (имя),
без меня, (имя), не могла бы ни жить,
ни ходить, ни лежать, ни спать,
все по мне, (имя), тосковать;
тем словам и речам – ключенныя слова.
Встану я, (имя молодца),
помолясь, пойду, благословясь,
из избы дверями, из двора воротами
в чисто поле, стану на запад хребтом,
на восток лицом, позрю, посмотрю на ясно небо.
С ясна неба летит огненна стрела,
той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее:
«Куда полетела, огненна стрела?»
«Во темные леса, в зыбучия болота, во сырое коренье».
«О ты, огненна стрела!
Воротись и полетай, куда я тебя пошлю.
Есть на Святой Руси красна девица (имя девицы),
полетай ей в ретиво сердце, в черную печень,
в горячую кровь, в становую жилу,
в сахарныя уста, в ясныя очи, в черныя брови,
чтобы она тосковала-горевала весь день:
при солнце, на утренней заре,
при младом месяце, при вихре-холоде.
На прибылых днях и на убылых днях, отныне и до века».
Встану я на заре на утренней,
пойду я на зеленый луг,
брошу по ветру слова мудрые,
пусть они девице (имя девицы),
что люблю ее жарче пламени,
обожгут ее сердце доброе;
пусть уста ее, уста сахарны,
лишь к моим устам прикасаются,
от других же уст удаляются,
глаза жгучие пусть глядят всегда на меня,
дружка (имя молодца), добра молодца,
день и ночь они, улыбаючись.
О, пронзите же красной девице (имя девицы)
сердце доброе, мои реченьки,
как стрела огня молненосного,
растопите ее мысли-думушки,
чтобы все они были заняты только б мной одним,
добрым молодцем (имя молодца).
Я же буду ей верен до смерти,
верен до смерти, до могилушки.
Так же пусть и она, (имя девицы), будет мне верна.
Я слова свои скреплю золотом,
скреплю золотом, залью оловом,
залью оловом, скую молотом,
скую молотом, как кузнец-ловкач в кузне огненной,
в кузне огненной, в сердце трепетном.
Так неси же, ветер, словеса мои в ту сторонушку,
где живет она, друг-зазнобушка (имя девицы),
и вернитесь вы, словеса мои,
в сердце девицы (имя девицы),
что мила, люба крепче солнышка, ярка месяца.
Встану я на заре ранней, пойду,
не помолясь, в зелены луга.
Стоит в тех лугах ракитов куст,
сидит в нем баба-толстуха, сатанина угодница,
людская греховодница.
Поклонюсь я той бабе в ноженьки,
отвернусь от отца-матери, роду-племени.
Уж пойди ты, баба, к моей любушке,
разожги
