пробежали.«Откуда взялись эти шрамы?
Не помню, чтоб меня так истязали,
Недолго Богу душу и отдать,
Коль кашлять так не перестать».
Дед из хаты вышел на настил,
Иссохшей пятернёй взъерошил волос,
Спросонья, хрипло так, проговорил:
– Слышь, парень, може, хватит?
Ни три зимы наколотил!
– Да это так, я для здоровья ради,
Набраться снова больше сил. —
И колуном взмахнув, в полено
По самый обух засадил!
– Не мудрено!
Когда тебя сыскал,
Слов добрых Марфе вон скажи. —
И в хату, за спину дед прокричал:
– Эй, Марфа!
Дождусь ли я отвара? —
И снова к парню продолжал:
– Жив то, по рукам и распознала,
Что были тёплые они.
Изранен сам, и исхудалый,
Мертвяк уж, думали поди…
Дед немного помолчал
И уже, вздохнувши тяжко,
Вспоминая о былом,
Продолжал рассказ о нём:
– Чумное нынче стало время,
Татары как Москву пожгли,
Так народилось снова племя
Лихих людей, да шатуны.
Эх жаль, всего не помнишь ты!
Как к нам пришёл, ещё весной,
В уряд пред севом яровых,
Голодный, грязный и больной.
Жинка, Марфа, сжалилась тогда,
Да вы́ ходила всё ж тебя.
Куда идти, не знал за раз,
Так на заимке жил у нас.
И было бы всё нипочём,
Да война ж в Москве потом…
Краем зацепила нас,
Татары мимо проскочили,
Но пришла друга беда —
Свои ж, лихие!
Уже чуть было не прибили…
Ко времени ты подоспел
И нас сгубить не дозволял.
Как Ратибор, махал дубиной,
Никто и подойти не смел.
Да в лес обратно и загнал,
И ведь не бросил их, за ними!
Седмицу не было тебя,
И думали, что было сгинул.
Обшарили в округе все леса,
Да Марфа на тебя-то и наткнулась
И, как увидела, так ужаснулась!
И что? Совсем не помнишь, чо ли?
– Не помню, бать… Хоть ты убей!
Лишь вижу множество огней,
И небосвод в глазах стоит до боли,
И резь в груди, и кашель в ней…
– Да мы ж за мертвяка тебя признали.
Так что ты жизнью
Марфе благодарен!
– Спасибо, что не бросили меня
И что пустили к себе в дом,
Теперь вы мне как мать с отцом.
За делом так зима прошла.
Округа вся весной накрылась
И пробудилась ото сна.
День с ночью временем сменились.
– Зима, похоже, отпустила,
Как солнце светит, посмотри! —
Дед прокряхтел и слез с печи. —
– Куда собрался-то, скажи?
– Ой, бать! Боюсь спугнуть удачу!
Глухарочка по лесу семенила,
Увидел я её следы.
– На токовище, что ль, собрался?
Иван, на что тебе там сдался?
– Да чтоб тебя! Сейчас заплачу!
Откуда про охоту знаешь
