заметить дремлющего прихожанина на самой дальней скамье, – теперь стоял ученый аскет, который шептал молитвы и что-то монотонно объяснял.
Должно быть, мысли племянника передались тете Софи. Она повернулась и шепнула на ухо:
– Как непохоже на бедного папу…
Когда они встали, чтобы пропеть псалом, Гарт заметил фальшивившего Сирила Бонда. Окинув взглядом церковь, Гарт остановился на миссис Моттрам в легкомысленной шляпке в тон ярко-синему платью. С одной стороны рядом с ней стояла пятилетняя девочка с пушистыми светлыми волосами и в розовом платьице с оборками, а с другой – мистер Ивертон, которому, казалось, пение хора причиняло физическую боль. Гарт убедился, что Дженис в церкви нет.
Во время сухой и почти беззвучной проповеди молодой человек старательно размышлял, отчего его это тревожит, и пришел к выводу, что никаких причин нет, после чего продолжил думать о Дженис, пока не закончилась служба.
Дженис сидела – уже довольно долгое время – на кушетке рядом с мисс Мэдок, которая то упрекала себя, то твердила о высокодуховности и полнейшей невиновности своего брата, то переходила к отчаянному заключению, что все против Эвана, которого, разумеется, повесят.
– Если бы только я не сказала про ключ…
– Но, милая мисс Мэдок, он сам признался. То, что сказали вы, не сыграло никакой роли.
Две огромных слезы стекли по лицу мисс Мэдок и капнули на пестрый шарф, который ужасно смотрелся с ярко-лиловым воскресным платьем. Пусть рушатся небеса, пусть Эван в тюрьме, пусть она сама слишком разбита, чтобы думать о походе в церковь, но мисс Мэдок с детства приучили надевать в воскресенье нарядное платье. Она почувствовала бы себя безбожницей, если бы вышла к Дженис в повседневном саржевом.
– Это ты так говоришь, дорогая моя, что, конечно, очень мило с твоей стороны. Очень неприятно сознавать, что я не пускаю тебя в церковь, но, честное слово, как подумаешь, что всего лишь неделю назад бедный мистер Харш был с нами и ежевичный пирог удался на славу! Не всякий станет есть холодную выпечку, но Эван ни за что не позволит готовить в воскресенье, поэтому ничего не поделаешь. Но в прошлое воскресенье пирог получился легким как перышко и бедному мистеру Харшу очень понравилось, он даже взял второй кусок… – По щекам стекли еще две слезы. – Ох, милая… ты веришь в предчувствия?
– Не знаю, – ответила Дженис.
– Я тоже, – всхлипнув, произнесла мисс Мэдок. – Но, может быть, у мистера Харша было именно оно? В понедельник вечером он сказал мне кое-что любопытное. Он, ты помнишь, ездил в Марбери, чтобы достать что-то необходимое для последнего эксперимента, и вернулся поздно, потому что опоздал на автобус и добирался пешком от Холта. Когда он вошел, мне показалось, что он плохо выглядит, вот я и спросила: «Вы сильно устали, мистер Харш?» – и он ответил: «Да, наверное. Я только что видел привидение».
– Что? – воскликнула Дженис.
Мисс Мэдок кивнула.
– Именно так, милая. Я воскликнула: «О господи, мистер Харш!» Тогда он улыбнулся: «Вы испугались? Я не хотел.
