бантом в темных с медной искрой волосах, ниспадающих тугими локонами. Стройная тетя Эмма выглядела намного моложе своего несчастного мужа. Казалось странным, что она каждый вечер ложится в постель с этим невзрачным слабым мужчиной, что в постели они исполняют взаимный супружеский долг, благодаря чему зачали и эту веселую девочку, и малыша Якова, которого держит на коленях широкоплечая чухонка Анни в белом накрахмаленном переднике и еще более крахмальной наколке в тонких пепельных волосах. Задумчивый высоколобый блондин Рольф в студенческой куртке и двенадцатилетний, рослый не по годам, широкий в кости Рихард, взволнованный до лихорадочного румянца во всю щеку, разместились по обе стороны от Артура.
Эмма обратилась к Рольфу с просьбой прочитать молитву. Он вскинул голову в попытке отказаться, но Эмма настояла: – Твой брат уезжает сегодня. Рольф после некоторого замешательства произнес по памяти отрывок из короткого псалма. Анни отпустила Якова и стала накладывать в тарелки мясо с фасолью, черпая из парадной фарфоровой супницы серебряным половником с костяной, причудливо инкрустированной серебряными монограммами ручкой. В том же стиле отделаны и столовые приборы, лежащие у каждой тарелки. Есть никому не хотелось. У Рольфа в горле стоял ком. Аппетит проявили только Рихард и малыш Яков, которому Анни помогала пользоваться ложкой. Много лет с тех пор, где бы ни подавали мясо с фасолью, Артур мысленно обращался к последнему ужину в доме Бауэров. Никого из них никогда ему не довелось больше увидеть. Если бы Артур знал, что родственники откажутся от него, а единственная встреча с малышом Яковом произойдет спустя шестьдесят лет, в другой стране и в совершенно иной жизни, он бы счел такое предсказание бесчеловечным, а судьбу – невыносимой.
– Барин!
Артур встрепенулся, открыл глаза и увидел хозяйку, сильно смутившую его своими недавними указаниями. Он быстро сел на лавке, обернувшись шинелью, не решаясь встать перед женщиной неодетым.
– Я пойду, барин. Вы уж не спите, гляжу, так за самоваром присмотрите. Умеете? Как у вас там, в Англии, самовары-то, поди, похожие на наши? Вот и присмотрите. А то и вставать скоро пора будет: гляди, как развиднеется, ехать вам. Потом тятя придет вьюшки закрыть, как печка протопится. Дров я заложила ровно.
– Почему в Англии? – из всей довольно длинной речи незнакомки Артур выцепил только это.
– Тятенька сказал, английское войско идет на Чердынь. Так, стало быть, из самой Англии. Она смотрела мимо Артура, куда-то наискосок, будто смущаясь, а получалось лукаво и даже кокетливо.
«Я ей нравлюсь, – подумал Артур и обрадовался. – Фу, какая глупость!» – одернул он себя, но радости не убавилось.
– Да ведь ошибся твой тятенька. Русские мы. Русская армия Севера. Я вот уроженец Санкт-Петербурга. Русский подданный. Артур Генрихович Эргард. А там, – указал Артур на другой угол избы, где спал его товарищ
