из Блитбурга. Но их картина какое-то время пробыла вне стен заведения, и ее пришлось реставрировать, а наша сохранилась практически в первозданном виде. Нам повезло. Ее обнаружили в 1930 году в двухэтажном сарае возле Виссета: там ею перегораживали комнату, поэтому где-то с начала девятнадцатого века она находилась в сухом помещении.
Отец Мартин погасил свет, охотно продолжая болтать.
– Здесь представлены вещи не одного столетия. Смотри, до сих пор сохранились интересные архитектурные элементы семнадцатого века – четыре почетных места.
Когда Дэлглиш увидел их, ему вспомнилась именно викторианская эпоха, хотя эти деревянные скамьи на возвышениях явно соорудили в более давние времена. Там, в огороженном деревянными панелями уединении, мог сидеть какой-нибудь сквайр с семьей, скрытый от глаз остальной паствы и вряд ли видимый с кафедры проповедника. Дэлглиш представил, как они сидели там взаперти, и ему стало интересно, брали ли они с собой подушки и пледы, запасались ли бутербродами и напитками. Еще мальчишкой он часто забивал голову мыслями, а что сделал бы этот сквайр, если бы страдал от недержания. Как он мог, да и остальная часть паствы, высидеть две воскресные службы с причастием, выдержать длиннющие проповеди?
Они двинулись к алтарю. Отец Мартин подошел к колонне, стоящей за кафедрой, и поднял руку к выключателю. В ту же секунду сумрак церкви как будто сгустился до полной темноты, а сама картина неожиданно и эффектно наполнилась жизнью и цветом. Фигуры Девы Марии и святого Иосифа, более чем на пять сотен лет застывшие в молчаливом поклонении, на какой-то момент словно сошли с деревянной поверхности, на которой были написаны, чтобы повиснуть в воздухе зыбким видением. Дева Мария была изображена на фоне замысловатой парчи золотого и коричневого цвета. Она сидела на низеньком стульчике и держала на коленях обнаженного младенца, покоившегося на белой ткани. У нее было бледное лицо безупречной овальной формы, мягкий рот, изящный нос и слегка изогнутые брови; в глазах, устремленных на ребенка, читалось покорное изумление. С высокого гладкого лба пряди завитых золотисто-каштановых волос ниспадали на накидку, на изящные руки и на едва соприкасающиеся в молитве пальцы. Ребенок смотрел на мать и протягивал к ней обе ручонки, словно предрекая распятие на кресте. Справа сидел святой Иосиф в красном плаще – состарившийся полусонный страж, с трудом опирающийся на палку.
На секунду Дэлглиш, а с ним и отец Мартин молча замерли.
– Эксперты вроде бы сходятся, что это подлинный Рогир ван дер Вейден, – сказал священник. – Вероятно, картина написана между 1440 и 1445 годами. На других двух створках триптиха, скорее всего, были изображены святые и портреты дарителя и его семьи.
– А откуда она вообще взялась? – поинтересовался Дэлглиш.
– Мисс Арбетнот подарила ее колледжу в год нашего основания. Она планировала сделать
