а когда вновь поднялся на семнадцатый этаж и вставил ключ в замочную скважину двери в свою квартиру, услышал, как за моей спиной кто-то вскрикнул:
– Ах, какой конфуз! Голубчик, вы уж меня простите ради бога, сослепу не разглядела.
Если тут все такие бдительные, то есть следят за каждым шагом, тогда придётся быть настороже или во избежание ненужных подозрений как можно реже покидать квартиру. Однако приглашение пришлось принять – соседка уверяла, что не сможет успокоиться, пока не напоит меня цейлонским чаем. Наскоро привёл себя в порядок, и вот…
Вообще-то, я таких чаепитий не люблю, тем более с немолодыми дамами, но тут представилась редкая возможность узнать из первых рук то, что ни в газетах, ни в интернете не удастся прочитать. Всё потому, что Изольда Власьевна, как выяснилось, сорок лет прослужила в городской прокуратуре и могла бы стать неисчерпаемым кладезем компромата, если б я задумал написать трактат о том, как люди добиваются успеха, пренебрегая нормами морали и переступая закон. Судя по всему, мою соседку не жаловали в этом доме – всего лишь старший советник юстиции, этим никого не удивишь, и наверняка побаивались несмотря на то, что уже пять лет, как вышла на заслуженный отдых. Ведь при её-то связях могла знать всю их подноготную от самых первых шагов по карьерной лестнице до состояния счёта в зарубежном банке. Впрочем, никаких тайн мадридского двора Изольда Власьевна мне не выдала, да я и не настаивал.
– А вы, Денис Василич, как сюда попали?
Ну что мне ей сказать? Ведь не поверит, будто подошёл на улице какой-то лысый хмырь, представился референтом, и вот теперь я здесь. Наверняка скажет, что такого в жизни не бывает, и будет абсолютно права. Чего доброго, углядит во мне «засланного казачка» или террориста… А что ещё предположить? Когда в зеркало смотрю, сам не понимаю, кто такой – личность на вид благообразная, вполне к себе располагает, а что там у меня внутри? Вот прожил уже немало лет, но так и не разобрался, что к чему. Законов вроде бы не нарушаю, налоги плачу исправно, к девушкам на улице не пристаю, но иной раз так и хочется взбрыкнуть, выдать нечто такое, чего от меня не ожидают. Всё потому, что ходить строем не приучен, хором петь тоже не хочу, а тут ещё пристают с глупыми вопросами: зачем, да почему?
Так что же мне сказать Изольде Власьевне?
– Честно, говоря, я и сам не понял, как сюда попал. Родни среди власть имущих нет, высоких должностей не занимал. Ума не приложу! Вот если бы отдали под суд по надуманному обвинению, тогда не удивился бы, а тут…
– Вижу, к власти симпатии не испытываете.
– Так она не девушка, чтоб её любить.
– Тоже верно. А вот, к примеру, что бы сделали, окажись вы на высоком посту?
– Да я туда не рвусь.
– И всё же?
Помнится, в юные года представлял себя в роли президента, но теперь и не припомнить, что тогда себе нафантазировал. А уже гораздо позже успокоился на мысли: вот случись такое,
