Санчо – Авт.), чего я опасаюсь? Что не попаду я опять на то же самое место, – УЖ БОЛЬНО ЗДЕСЬ ГЛУХО…
И как бы ни приставал к нему Дон Кихот, чтобы он посмотрел, по крайней мере, хотя на два ЕГО БЕЗУМСТВА, он (Санчо – Авт.) продолжал свой путь. Однако, не отъехав и на сто шагов, он все же вернулся и объявил:
– Я хочу сказать, сеньор, что вы совершенно правы: чтобы я мог со спокойной совестью поклясться, что видел ВАШИ БЕЗУМСТВА, не худо бы поглядеть хоть на какое-нибудь из них…
– А что я тебе говорил? – сказал Дон Кихот… Тут он с необычной быстротою снял штаны и, оставшись в одной сорочке, нимало не медля, дважды перекувырнулся в воздухе – вниз головой и вверх пятами, выставив при этом напоказ такие вещи, что Санчо, дабы не улицезреть их вторично, довольный и удовлетворенный тем, что мог теперь засвидетельствовать безумие своего господина, дернул поводья…
Обращаясь же к рассказу о том, что делал Рыцарь Печального Образа, оставшись один, история гласит, что как скоро Дон Кихот, ОТ ПОЯСА ДО ПЯТ НАГОЙ и от пояса до головы одетый, покончил с ПРЫЖКАМИ И КУВЫРКАНИЯМИ… он тотчас взобрался на вершину высокой горы и стал думать о том… что лучше и что целесообразнее: подражать БУЙНОМУ ПОМЕШАТЕЛЬСТВУ Роланда или же меланхолическому – Амадиса», ч. 1, с. 248–250. И так далее. Мы не будем продолжать перечисление безумств Дон Кихота.
Некоторые люди старались вернуть блаженного царя-рыцаря к разумной жизни, избавить его от навязчивых видений. Вот, например, «цирюльник между тем дал священнику полное согласие (с его планом – Авт.), и тот, изъясняя свой замысел, стал поучать его, как он должен себя вести и что он должен сказать Дон Кихоту, чтобы побудить его и заставить его последовать за ним И ПОКИНУТЬ ТРУЩОБУ, КОТОРУЮ ТОТ ИЗБРАЛ МЕСТОМ БЕСПЛОДНОГО СВОЕГО ПОКАЯНИЯ», ч. 1, с. 259.
ВЫВОД. Сервантес довольно откровенно живописал один из ярких сюжетов – «безумство» – в «биографии» Ивана Грозного = Карла V = Навудохоносора, назвав его «Дон Кихотом». Однако преподнес безумства и юродство несчастного царя-хана в насмешливом стиле, дабы вызвать у читателей смех и даже брезгливость вместо сочувствия. Серьезную драматическую тему превратил в балаган. Значительное и пристальное внимание уделил обнажившимся «вещам ниже пояса», не закрытым короткой сорочкой «рыцаря». Западно-европейские читатели пасквиля, не любившие Грозного Царя, надо полагать, удовлетворенно ухмылялись. Особенно им нравилось «ниже пояса». Может быть, увлекательные физиологические подробности откровенно показывали в спектаклях «для народа». На подмостках. Аплодисменты и смех в зале.
А вот еще одно свидетельство в романе об отшельничестве Дон Кихота = Ивана Грозного = Навуходоносора. Глава LXVII называется так: «О том, как Дон Кихот принял решение СТАТЬ ПАСТУХОМ И ДО ИСТЕЧЕНИЯ ГОДИЧНОГО СРОКА ЖИТЬ СРЕДИ ПОЛЕЙ…», ч. 2, с. 492. Обращаясь к Санчо Пансе, Дон Кихот живописует перед ним преимущества такого уединенного образа жизни: «Давай… превратимся в пастухов хотя бы на то время, которое мне положено провести в уединении… и мы, то распевая песни, то сетуя, будем бродить по горам, рощам и лугам, утоляя жажду текучим хрусталем
