Но после солнечной улицы смог разглядеть только пару курток на вешалке и зонт на тумбочке. Ничего лишнего, идеальный порядок.
В квартире пахло едой. Я не мог понять, чем именно, но чем-то потрясающе вкусным. Настолько, что у меня позорно заурчало в животе несмотря на то, что из дома я вышел позавтракав. И едва я успел подумать, слышно ли было это Ульяне, как она появилась в коридоре. Я тут же забыл обо всём на свете, потому что взглянул на неё, и сердце снова затопило тепло и непонятная нежность. Ничего более трогательного я в жизни своей не видел.
На Уле был фартук с огромными ромашками, из-под него торчали стройные тонкие ножки, а с плеча сползла бретелька ярко синей майки. В голове пронеслась мысль – хочу ли я, чтоб под фартуком оказались также и шорты, но Ульяна её спугнула, сама того не ведая:
– Я затеяла приготовить родителям ужин, пока они на работе. Решила сделать приятное. Я же не знала, когда мы с тобой вернёмся. Сварила суп, жаркое. И подумала, что успею пожарить пирожки, но…
– Что-то пошло не так, да? – улыбнулся.
На это Ульяна кивнула и утерла лоб рукой, оставив не нём след от муки. Никогда бы не подумал, что способен умиляться девушке. Не только вожделеть и хотеть, а расплываться в улыбке, даже просто глядя на неё. Но главное, что я не чувствовал в этом ничего постыдного, небрутального, неподобающего мужчине, и испытывать это было очень приятно.
– Я помогу. Только покажи, где помыть руки.
Интересным открытием оказалось, что Уля воспринимает приготовление еды как развлечение, как диковинное занятие. Было видно, что она старается, но опыта в этом у неё нет никакого. И готовит еду у них в семье, вероятно, мама. Ну или папа. При мысли об отце в груди больно кольнула зависть. И злость. Совсем немного и едва ощутимо. Я шумно выдохнул и мысленно надавал себе оплеух. Ульяна не имеет к проблемам в моей семье никакого отношения, и переносить свои чувства на неё я не должен.
Стоит только порадоваться, что жизнь её не била мордой об стол, что она не оставалась голодной на сутки, пока единственный родитель на ночной смене… Пусть лучше научится так… так, как сейчас.
– С чем пирожки будем делать? – как можно более беззаботно произнёс я.
– С рисом, луком и яйцом. Начинку я уже подготовила, а вот с тестом у нас отношения не сложились.
– Муки ещё немного нужно. Подсыпь вот сюда, да, прямо мне на руки, – кивнул и сжал ладонями липкую массу.
Мать раньше часто стряпала. Ещё когда отец жил с нами. Я сидел напротив и зачарованно смотрел, как её сильные крупные руки разминают тесто. Мать на ходу сочиняла смешные стишки и поговорки про пирожки, печку, ещё каких-то сказочных героев приплетала. Сейчас уже и не вспомню. Но из детства осталось ощущение чего-то тоскливо родного, и в груди опять больно защемило.
– Может радио включить? Так повеселее будет, – и Ульяна настроила на телефоне
