Стихийное. Владимир Пироцкий

      В наивности ученой, с хитрецой,

      черпают силу самоутвержденья.

      Попутно, незаметно для себя,

      теряют глубину и неохватность

      сверхтонких окрыляющих мгновений

      в рассвете и закате,

      приливах пунктуальных и отливах,

      в привычном городском пейзаже,

      грустных звуках и переливах нежных,

      простой удобной флейты.

      И в страстях, неудержимых, неизбежных,

      касаниях сердец и единеньи душ.

      Они не слышат кожей

      симфонию пред вечным расставаньем,

      на пороге решений злых,

      невольных и неотвратимых,

      ошибок честных, лжи, как откровенья,

      как кинжал, но он,

      вонзаясь в плоть, убьет, но не остудит

      горячей крови в буре бытия.

      Попутно упускают

      алмазы мысли гения, вживленные навечно,

      в метеоритный лунный камень ноосферы.

      Они отбрасывают смело предсказанье

      грядущих бед, несчастий и прозрений.

      Все в упоеньи варвара, крушащего святыню,

      уйдут в небытие, покрывшись слоем пыли,

      неинтересные потомкам, как фальшивка,

      намазанная сверху на Джоконду

      в музее городских предметов.

      В то же время, они и сами верят!

      Иногда. На свой аршин.

      А может и не верят. Для прикола

      «За правду» всё сожгут дотла и заморочат,

      и просидят в недоуменьи до глубокой ночи.

      В чаду и пустоте самодовольного веселья.

      Пытаясь грецкие орехи расколоть с похмелья,

      вертя в руках зачем-то кастаньеты.

      Наутро, испустив последние монеты,

      всё просекут, наивные,

      про «беззащитного» поэта.

      Как чувствовал, любил, как нарушал заветы,

      Когда писал свои нетленные сонеты.