сигнал, сравниваемый с воспринимаемым [Allport, 1994; Fant, 1967; Fry, Denes, 1975].
Н. И. Жинкин говорит о том, что для носителей языка восприятие слова выступает как реализация феномена «семиотического преобразования сенсорных сигналов в предметную структуру» [Жинкин, 1958, с. 58].
И. А. Зимняя (1958, 2001) делает вывод о том, что анализ входного речевого сигнала представляет собой многомерную функцию и может рассматриваться под четырьмя углами зрения в координатах восьми параметров:
а) временная последовательность обработки различных уровней языковой иерархии речевого сигнала (то есть последовательный или параллельный характер включения этих уровней в процесс обработки);
б) прогнозирующий характер процесса восприятия речи (априорный или апостериорный);
в) способ обработки речевого сигнала (континуальный или дискретный);
г) характер принятия решения (текущий или отсроченный). Таким образом, весь процесс восприятия с точки зрения характера обработки речевого сигнала может
быть представлен как априорно-апостериорный, параллельно-последовательный, континуально-дискретный и текуще-отсроченный.
Исследователи говорят о том, что слушающий постоянно формирует специфическую готовность предвосхищения в отношении того, что должно последовать, на основе уже воспринятой информации. Эти предвосхищения управляют тем, что будет выделено в следующий момент, и в свою очередь модифицируются воспринятым. Кроме того, слушающий располагает предвосхищающими схемами в отношении структурированных звуков родного языка, именно поэтому он слышит их как отчетливые отдельные слова [Аванесов, 1964; Фрумкина, 1971 и другие].
Так, для носителей русского языка очевидным является завершение инициальных частей следующих слого-ритмических комбинаций («под-сол…нух», «под-кач… ка», «под-ли…за»); идиом («домоклов … меч», «ахиллесова … пята», «несолоно … хлебавши»); фразеологических единств и выражений («Ни к селу… ни к городу», «Незваный гость… хуже татарина», «Без труда… не выловишь и рыбку из пруда»). Опыт наших исследований свидетельствует о том, что ребенок с нормальным речевым развитием к трем годам обнаруживает отчетливую способность к прогнозированию окончаний знакомых слов или фраз [Бабина, Сафонкина, 2004]. Подтверждения данному находим, например, в исследованиях С. Н. Цейтлин и М. Б. Елисеевой (1998). В своей работе авторы зафиксировали следующие факты. Мать практикует с сыном (2,5 г.) игру с завершениями стихотворных текстов: «Иго-го – кричит ребенок, значит это – …»; «Вяжет мама длинный шарф, потому что сын ….»; «Он веселая игрушка и зовут его …». Ребенок добавляет: «Аськафонок!» (жеребенок), «Касяф! Зиляф!» (жираф), «Питуська!» (Петрушка) [Цейтлин, Елисеева, 1998, с. 86]. Приведенный пример показывает, что возможность проговаривания слоговых составляющих слова находится у этого ребенка на этапе становления, однако прогнозирование окончаний стихотворных фраз, для которых требуется добавить
