p>Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рассказ о похищении из другого мира
1
Я оккультист, мистик и теперь, после подготовки, можно было спокойно проводить ритуал. Нет, неправильное начало – лживая фраза лживого начала. Точная и верная фраза, которая должна открывать рассказ: «Я – оккультист, мистик. Ритуал, который я проводил, состоял из двух этапов». Да, вот это уже то, что нужно для введения в историю. А теперь повторю, но уже без всяких кавычек: в ритуале, который я собирался провести, два этапа: сложный и простой.
Первый этап более трудоемкий, и его я уже закончил. Однако только Бог скажет, сколько часов я потратил на него. Когда заводят речь об атрибутах, необходимых для успешного совершения магического ритуала (а такие атрибуты всегда найдутся – их когда больше, когда меньше), то какой (как говорится) образ первым возникает перед внутренним взором? Пентаграмма? Пентаграмма, испещренная различными символами и знаками – понятными исключительно тому, кто ею занимается, и совершенно незнакомыми обычному человеку? Именно она!
Рисунок мелом на стене. Только не на той, что оклеена обоями, – я еще не сошел с ума, чтобы портить хорошие вещи, кто бы ни уверял, что обои легко заменить, – а на свободном от всего участке. Этот рисунок не похож на пентаграмму. Сколько ни ищи сравнений – всё будет напрасно. А чем рисунок – я его считаю магическим экспериментом, ведь, по сути, я экспериментатор! – так чем же рисунок, которым занята стена (кстати, его легко будет смыть; в этом замечании ничего, кроме проявления практичности), отличается от пентаграммы?
Мой рисунок – от пола и до потолка (не вплотную к нему; остались свободными два-три сантиметра) рамка из дюжины крупных многоугольников. За пределами рамки я ничего не дорисовывал и не дочерчивал – этого не требовалось, зато внутри нее почти все пространство ближе к центру я заполнил полусотней кругов; их визуальная цель – показывать четким квадратом центр. Существуют композиции, которые завершают не одна, не две, а десяток деталей – моя композиция из того же ряда; ее завершали не один, не два, а десяток треугольников, ровно водруженных (не обошлось без линейки и краски) друг на друга в центре. Это для них он пустовал.
Откуда взялся этот рисунок? Где я его увидел (важно именно перерисовать!)? Вот с этой тонкой (чуть толще обычной дискеты для компьютера; у меня в свое время была целая пачка таких) металлической пластины. Высота семь сантиметров, ширина – пятнадцать: цифры на линейке помогли мне разобраться с ее размерами, как и с размерами цилиндра (диаметром девять и высотой семнадцать сантиметров), тоже сделанного из металла (тот, кто изготовил эти предметы, я так полагаю, явно не испытывал недостатка в металле). Пластина была внутри цилиндра, ее можно было вытянуть за крошечный выступ возле края – мастер не забыл об удобстве пользования пластиной (забудем о цилиндре: не им же пользоваться правильно).
«В этой пластине интересен не только рисунок» – готов был воскликнуть я. Впрочем, вслед за этим я должен был бы признать: «Хотя этих интересных особенностей всего ничего». Правую часть пластины занимал сам рисунок, а всю левую испещряли два столбца слов и пояснение (на русском – что неожиданно!) к ним и к рисунку. Оно хоть и кратко – все-таки на счету каждый миллиметр – но объясняло главные моменты ритуала. Из него я узнал, что делать с рисунком. И текст, и рисунок были не нанесены на пластину краской, а выбиты в металле (это необычно, такой способ чрезвычайно трудоемок), причем отчетливо (вот в чем проявляется добросовестность и ответственность!), слова в столбцах и пояснении легко читались несмотря на почти микроскопический размер букв.
А теперь о самих словах в столбцах! Я уже упомянул, что второй этап ритуала легче, чем первый. Этот второй этап состоит в произнесении, вернее, прочтении магических заклинаний, или, выражаясь современным языком, специальных слов-активаторов. Мне предстояло с минуты на минуты прочитать их вслух. Прочитать полагалось пока лишь один столбец. Почему? В пояснении к ритуалу сообщалось, что, когда прозвучат слова первого столбца, всё начнет действовать, а после произнесения слов из второго столбца – наоборот – потечет вспять, возвращаясь к истокам.
Оба столбца состояли – я внимательно сосчитал – из трех строк с одинаковым количеством слов в каждом предложении – я несколько раз пересчитал для верности, чтобы исключить всякую ошибку. Во всех предложения было по четыре слова. Они были написаны на латыни (подходящий ли это язык для тех, кто интересуется оккультными вещами?). Признаюсь: я не слишком силен в иностранных языках. Мои успехи в латыни (как ни прискорбно) – незначительны. Хотя в университете при знакомстве с общими дополнительными учебными дисциплинами я немного изучал этот язык. Впрочем, меня (не рискну утверждать, что и остальным) поверхностного знакомства с латинской грамматикой, орфографией и прочим вполне хватило, чтобы теперь понять, что это именно латинские буквы и слова (вот опять: чуть не переборщил с перечислением особенностей латинского
