записывай».
Так мы плавно перешли на «ты», но иногда еще путались в этих гранях приличия, не позволяющих перейти к следующему этапу наших головокружительных отношений, затягивающих нас в водоворот бурных событий, как длинный волосок во время спуска воды в набранной ванной, со временем перерастающий в ласточкино гнездо, напоминающий, вальяжно плывущую аскариду.
– «А вам в какую сторону»? – спросила Вера на улице.
На фоне звучала музыка из небольшого торгового павильона, завлекая клиентов в свои торговые ряды. В такие волнительные моменты, прохожие как неведимки, их незаметно, но они есть.
– «Мне туда», – указывая вправо легким движением головы, ответил я.
– «А мне туда, в противоположную», – отозвалась Вера, – «но вы мне позвоните, ближе к шести и мы с вами сперва прогуляемся, а потом пойдем в гости».
– «В гости»? – подумал я, задав себе вопрос и проводив взглядом довольную сытую девушку, мысленно на него же ответил, – «что ж, в гости так в гости».
Lofeliant
Время тянулось медленно, словно длинный удав желтого цвета, ползущий к шести часам. Когда ожидаешь чего-то, можно умереть от тоски. Не вытерпев, и позвонив ровно в пять ноль три, я услышал ее незабываемый тембр голоса.
– «Да».
– «Вера, это я».
– «Нет, Вера – это я».
– «Слушай, Вер, а где мы встретимся»? – глядя в потолок, лежа на кровати, спросил я у собеседницы.
– «Давай в центре, но там еще», – в трубке послышался протяжный зевок, – «жа-а-арко».
– «Хорошо, а во сколько»?
Зевание – это такая заразительная штука, что мой рот бессознательно раскрылся, плечи расслабились, глаза зажмурились, а звуки куда-то запропастились, когда челюсть максимально разжалась.
– «сов», – послышалось в трубке.
– «Что-что»?
– «Ху, ты что, спишь там»? – прозвучал сонный голос.
– «Нет, просто зеваю».
– «Тогда давай в шесть тридцать на театральной площади».
– «Хорошо».
Как иногда беседа с противоположным полом может окрылить настолько, что прождать человека полчаса после оговоренного времени – это незаметный пустяк. Фонтаны вздымали свои струи вверх. Бегала беззаботная ребятня, подставляя свои руки под теплую воду, громко смеясь. Здание театра отбрасывало спасительную тень. И хоть пик солнечной активности уже спал, асфальт еще дышал своей безжалостной духотой. Между высотными домами проглядывал кусочек неба. Мгла уже кралась и заволакивала темной вуалью горизонт, с обратной
