отец пишет книги на компьютере. Файлы, флешки, все как у всех. А та самая пишущая машинка стоит на полке в моем рабочем кабинете. Я разрешаю с ней играть сыну – ему, идущему в мир плоских стеклянных экранов и виртуальных клавиатур, очень полезно знать, что иногда для появления простой буквы на белом поле нужно приложить осознанный, вдумчивый труд.
Странник
Приглушенные тона осени…
Да нет, вздор: как же тогда буйство красок, бунинское «осенний пестрый терем»? Лес – желтый, красный, оранжевый, но еще и зеленый, и коричневый под ногами. И рыночные астры, и желтые маковки золотых шаров. Это – из ряда природного. А есть еще ряд урбанистический, по-простому – городской: желтые, красные, оранжевые, зеленые, коричневые авто, цветные квадраты «классиков» на асфальте, черно-белые, контрастные жезлы милиционеров. Ну и одежда, конечно: одеваются нынче ярко, толпа пестрая, нарядная.
Все так. А как быть с небом?
Вспомнили Бунина – не грех вспомнить и Александра Сергеевича:
Уж небо осенью дышало…
Осеннее небо – блеклое, выцветшее под летним солнцем, выгоревшее, его уж и голубым иной раз не назовешь, а если облака набегут, затянут – серым-серо…
– Бородин, спишь?
Это ему. Как гром небесный, как возмездие за леность мысли. Последний учебный год, пережить бы, перемочь…
– Куда там, Алевтина Ивановна, разве заснешь?
Хамский ответ, конечно, но Алевтина простит.
– Дома надо спать, Бородин, а на занятиях слушать педагога.
– Я слушаю, Алевтина Ивановна, я весь – одно большое ухо.
Улыбнулась. Представила Игоря Бородина в виде уха. А однокашникам только палец покажи…
– Тихо, тихо… Прямо дети… Кончили разговоры, продолжаем урок…
Продолжаем… Итак, на чем мы остановились? Ах да: приглушенные тона осени. Окна в классе чистые, отдраенные перед началом учебного года, за одну сентябрьскую неделю не запылились, а видно-то сквозь них лишь небо, тусклое, как стираные-перестираные джинсы с заплатами облаков. Каково сказано? Сравнение в духе конца двадцатого века, броское и убедительное, а также лаконичное.
– Ну ладно, – опять Алевтина, неймется ей, – до звонка – пять минут, я вас отпускаю. Только тихо!..
Экое благородство! Хоть пять минут, да наши.
– Бородин, останься.
Не вышел номер.
– Надо ли, Алевтина Ивановна?
– Ну ты и нахал, Бородин! Если я говорю, значит, надо.
– Хозяин – барин. – Это уж по привычке, чтобы его слово последним было. А так-то зря к Алевтине цеплялся, безвредная она и историю неплохо ведет, интересно…
– Что с тобой, Игорь?
– А что со мной, Алевтина Ивановна?
– Ты в последнее время стал каким-то рассеянным, остраненным.
Красивое слово
